— С кем ты разговариваешь?..

— А, Палаша!..

— Никак плачешь?.. Об невесте, что ли? Не воротишь…

— Не воротишь, Палаша…

— Ты молодой еще… Свет не клином сошелся, найдешь другую. Девок много. А мертвого слезой не подымешь… Самоварчик тебе надо?..

В голове зазвучал вальс, под который я кружился с Зоей, и воскресло ощущение ее близости: теплая рука на плече, золотистый локон волос на щеке, запах духов и порывистое дыхание…

— «Тарам-тата-та-тааа, а-та-та-та-тарам-тааа».

— А ты не пой! У нас спят еще…

— Спят. «Спи кто может, я спать не могу!..».

— Ну, хоть другим-то не мешай!

…Воскресла моя умершая невеста… Зоя, Зоя, если бы ты могла заглянуть в мою измученную душу! Там только ты, одна ты, моя белая, чистая девушка, и безвыходный хаос страданий и позднего раскаяния… Ты сказала: «что прошло, то невозвратно»… Ах, если бы так! Почему же твой образ неотступно стоит пред моими глазами и тоска по тебе не хочет отпустить меня на волю? И почему вернулся в душу трепет первых свиданий, и я жадно ищу, как прежде, случайных встреч с тобой?.. Ах, теперь эти редкие встречи не дают мне ничего, кроме страдания. Зачем же я их ищу, ищу, ищу… Нет, что прошло, то возвратилось и снова, с еще более властною силой, захватило меня. Счастливая, для тебя оно — «не возвратно»… Ты смеешься над ним… и надо мною…

Я хотел бы уйти с головой, как раньше, в идейную работу, я стараюсь сделать это: усиленно пачкаюсь в гектографской краске, собираю нелегальную литературу, веду пропаганду среди товарищей… но… ты мешаешь мне, потому что не любишь… И я каждую минуту об этом думаю и каждую секунду это чувствую, и у меня опускаются руки, и кажется мне, что не стоит трудиться, пропадает пыл ненависти и потухает жажда подвига… Ах, если бы мы по-прежнему любили друг друга! Мы взялись бы за руки и пошли навстречу смерти без страха и колебаний, и наша любовь осветила бы дорогу многим другим… Перед вечной разлукой на земле мы с тобой обменялись бы такими письмами, над которыми бы плакали в тишине ночи все живые и честные.

— Игнатович!

— А, здравствуйте, Геннадий!..

— Куда вы?

— В театр за билетами на «Евгения Онегина». Зоя тоже идет… Мы — целой компанией. Идемте, голубчик!

— Пожалуй… Впрочем, быть может, я буду лишним в вашей компании…

— Что вы, Господи помилуй! Вы знаете, как я уважаю вас…

— Вы-то так, да другие…

— А другим — всё равно… Веселее!

— Не знаю, как ваша сожительница…

— Зоя? Вот пустяки!.. Какое ей дело? Приглашаю вас я… Я без вас не пойду!

Игнатович опять посмотрела на меня тем значительным взглядом, который давно уже пугает меня и… раздражает: я давно уже понял, что она питает слабость ко мне, но я… меня это только раздражает.

— Идемте, дорогой подумаю…

— Вы, кажется, неравнодушны к моей сожительнице?.. Совершенно напрасно…

— Я… Нисколько!.. Почему вам так кажется?

— Не всё то золото, что блестит… Наружность обманчива.

— Игнатович, я не пойду в театр!

— Не отпущу!.. Уверяю вас, что мы обе: и я, и Зоя, будем очень рады. Мы обе вас… вам симпатизируем. Довольны? Руку!

Она крепко пожала мне руку, и значительно посмотрела в глаза:

— А вы?

— Что — я?

— Кому из нас вы больше симпатизируете?

— Не знаю. Обеим одинаково.

— Значит, ни одной из нас…

— Почему такой вывод?

— Ребятишки, когда их спрашивают — кого больше любишь, говорят: обеих одинаково. А это значит, что — никого…

— Я — не ребятишка, а потом…

— Что — потом?.. Сохранили вы ландыш, который я поднесла вам на студенческом балу?

— Ландыш?.. Да, я положил его в книгу, но забыл, в какую…

— В любимую, по крайней мере?

— В «Философию права»…

— Как это понимать? Значение?

— Трудно это понять.

Так, перебрасываясь словами, мы дошли до театра. Я сказал несколько приятных фальшивых слов спутнице и, чувствуя, что не могу не идти сегодня в театр, зачем-то всё упирался:

— А то уж идите без меня: я лучше почитаю Бокля…

— Я уже взяла билеты!.. Поздно!.. Галерка, у барьера… Идем!

Мы вышли из театра. Я сердился на Игнатович и на себя, но покорно шел за спутницей: ведь она живет в одной комнате с Зоей…

— Нате билет!.. Рядом со мной… Надеюсь, вы довольны своей соседкой?

— Конечно, конечно…

— То-то!.. А, может-быть, вам хочется — рядом с Зоей?..

— Одинаково приятно…

— Тогда я посажу вас между нами… и посмотрю, куда вас больше притягивает…

— Вероятно, я буду больше всего смотреть на сцену…

— Хотите к нам?.. Ко мне! Я вас приглашаю. Другим нет дела…

— Дела нет, но… я не люблю делать неприятностей другим. Не пойду.

— Ну, проводите меня!