Я решила никогда больше не писать в дневнике о моем студенте, но третьего дня у меня случилось такое чудесное видение, что я просто не могу не рассказать, хотя оно опять же касается студента.

Когда легла, я, конечно, была расстроена, даже сердце щемило. Но в то же время я так устала от игр и разговоров, что уснула, едва только вытянулась на гнутом диванчике в детской. Впрочем, спала я не очень долго, проснулась, аккурат когда ночной сторож в Кларе дважды подул в рожок.

Проснувшись, я по-настоящему испугалась, знала ведь, что стоит мне снова закрыть глаза, я непременно увижу Марит Замарашку, как она сидит на спинке дивана и издевательски хохочет, оттого что мой студент, мое здешнее стокгольмское утешение, оказывается, помолвлен.

Сколько могла, я лежала с открытыми глазами, но в конце концов они все-таки закрылись. Однако увидела я вовсе не Марит Замарашку, а кое-что очень красивое: высокий гористый островок, поднимающийся из прозрачного голубого моря.

На самой вершине островка стоял беломраморный дворец, широкие лестницы террасами спускались вниз. И дворец, и лестницы утопали в высоких деревьях, усыпанных длинными, в локоть, гроздьями цветов и плодами, огромными, как капустные кочаны. Никогда прежде я не видела таких деревьев, но поняла, что расположен остров не в шведском море, а где-то далеко в жарких странах.

Тем не менее на самой высокой башне дворца развевался желто-голубой шведский флаг, а поскольку Швеция имеет одно-единственное владение в чужих краях, я поняла, что остров, который я вижу, не иначе как Сен-Бартельми.

Внизу на берегу острова раскинулся маленький городок, и на всех городских домах были подняты шведские флаги. Казалось, там что-то праздновали или ожидали какого-то важного гостя. Я подумала, что скорее всего ждут гостя, ведь на берегу толпилось множество людей, словно бы встречали приезжающего.

И вот в море показался большой пароход, а от него отвалила гребная шлюпка, тоже под шведским флагом, и направилась к острову.

Завидев шлюпку, народ на берегу принялся махать большими белыми панамами. Тут я разглядела, что это не европейцы, у одних лица черные, у других красные. И они во весь голос кричали по-французски: «Vive le gouverneur! — Да здравствует губернатор!» Вне всякого сомнения, я действительно видела Сен-Бартельми.

В гребной шлюпке, которая с каждым энергичным взмахом весел быстро приближалась к берегу, стоял молодой мужчина в очень красивом мундире, а рядом с ним — молодая дама, тоже одетая необычайно элегантно.

Я сразу узнала эту пару в шлюпке. Мужчина был не кто иной, как мой студент, а молодая дама подле него — красавица Ида фон К., которую я встретила у полковницы X*****.

Дивное зрелище — цветущий остров, приветственно машущая толпа на берегу и двое сияющих счастьем молодых людей, что плыли по голубому морю, но мне было ужасно больно смотреть на них, и я поспешно открыла глаза.

Все вмиг исчезло. Вокруг только непроглядная тьма.

И тут я вправду подумала, что поступила глупо. Надо было потерпеть еще немножко, узнать, что все это означает.

Я опять закрыла глаза, но увидела совсем не то, что несколько минут назад, теперь я сидела в гребной шлюпке рядом со студентом и Идой фон К. (незримо, конечно) и слышала, что говорят они о том, как же странно, что они теперь женаты и будут жить как губернатор с губернаторшей на чудесном острове Сен-Бартельми, жемчужине Антил.

«Нашим счастьем мы обязаны Сельме Лагерлёф, — сказал студент. — Подлинно прекрасно с ее стороны выказать такую признательность за то, что я разговаривал с нею во время поездки по железной дороге».

«Сельма Лагерлёф… — произнесла молодая губернаторша. — Не та ли это невзрачная хромая девочка, которую я однажды видела на английском вечере у тетушки х*****?»

«Как бы она ни хромала, — сказал студент, — ты можешь быть уверена, что из нее непременно что-нибудь да выйдет».

«Вообще-то странно, по-моему, что она не заревновала, узнав, что ты помолвлен», — улыбнулась губернаторша.

«Столь низменному чувству, как ревность, нет места в груди Сельмы Лагерлёф, — отвечал студент. — Каким-то особенным образом она разузнала, как обстоит с моим происхождением, и, зная, что ты и я бедны, сумела добиться аудиенции у короля Оскара Второго, моего родного дяди, открыла ему тайну и уговорила посодействовать, чтобы я занял в обществе надлежащее положение».

«Стало быть, ей ты обязан должностью губернатора Сен-Бартельми», — сказала молодая губернаторша, сияющими глазами глядя на мужа.