Шрифт:
Все, что отхватит время – вновь привью.
19
Льву, Время, вырви когти; дай смолоть
Земле ее родных детей; спили
Клыки у тигра; Фениксову плоть
В его живой крови испепели!
Любую прихоть выведи на свет,
В какой угодно изойди гульбе;
Одно лишь преступленье, хуже нет,
Я запрещаю навсегда тебе:
О, не коснись зазубренным резцом
Возлюбленного чистого лица;
Пусть остается вечным образцом,
И выше пусть не будет образца.
Попробуй, тронь! Я славно свил слова,
В них молодость любви навек жива.
21
Нет, не по мне, когда иной пиит,
Какая ни прельсти его краса,
Предмет свой обессмертить норовит,
Пустив на украшенья небеса;
Цепляя раритет за раритет,
Совокупляя солнце и луну,
Мрак колоннад, апрельский первоцвет,
И сушу, и жемчужную волну.
Под стать любви да будет честен стих:
Любой прекрасен в любящих глазах,
Но ведь не ярче этих золотых
Лампадок, закрепленных в небесах.
К чему хвалы пустые воздавать,
Тому, чем не намерен торговать?
55
Тьме конных статуй, покоривших мир,
Не пережить скрепленных рифмой слов;
Ты ярче в них сияешь, чем кумир,
Засаленный неряшеством веков.
Пусть гордецов война собьет с коней,
Пусть с корнем вырвет каменщиков труд,
Живую запись памяти твоей
Ни Марсов меч, ни ядра не сотрут.
Беспамятству и смерти вопреки
Тебя укроет скромная хвала
В сердцах потомков, как ни далеки
Те, кто износит этот мир дотла.
Пребудь, пока на Суд не кликнут нас,
В стихах и в глубине влюбленных глаз.
66
Забвенья, смерть! забвения – кричу:
Здесь нищего не пустят на порог,
Здесь верность – на потеху палачу,
Здесь серость – благоденствия залог,
Здесь слава и почет злаченым лбам,
Здесь чистоту загубят ни за грош,
Здесь доблесть у позорного столба,
Здесь немощью в колодки вбита мощь,
Здесь вдохновенью опечатан рот,
Здесь неуч держит мастера в узде,
Здесь правда слабоумием слывет,
Здесь злоба присосалась к доброте…
Вот мир! его б я бросил, не скорбя.
Но на кого оставлю я – тебя?
73
Увы, ты видишь, увядает год:
В моих ветвях дрожащих – неуют,
Два-три листка желтеют, гололед,
На мертвых хорах птицы не поют.
Увы, ты видишь сумеречный свет:
Еще мой луч вечерний не погас,
Но ночь, как смерть, его сведет на нет,
На отдых опечатывая нас.
Увы, ты видишь отблески углей,
Одр смертный прогоревшего огня,
А чем питалось пламя юных дней,
То пепелищем сделало меня.
Пойми, куда сильнее любишь ты,
Когда стоишь у роковой черты.
90
Возненавидь, когда угодно – или,
Нет, если так, сегодня же, теперь,
Пока судьба да злоба не добили,
Стань наихудшей из моих потерь.
Наигорчайшей, только не последней;
Бей, только не в хвосте всех этих свор;
Ночную бурю зорькой беспросветной
Не увенчай, как плахой приговор.
Нет, если так, то первенствуй, иди —
А ты, душа, всю муку разом вызнай,
Чтоб все невзгоды, те, что впереди,
Одною стали бесконечной тризной.
Брось мне в лицо последние слова,
А там любое горе – трын-трава.
Дилан Томас***(1914 – 1953)
Процесс в погоде сердца
Процесс в погоде сердца жар на стынь
Меняет; золотой кистень
Крушит могильный лед.
Погода крови ночь сменяет днем
В артериях; их солнц огнем
И червь живой согрет.
Процесс в глазу оберегает ум
От слепоты; дав жизни ход,
Нисходит лоно в тлен.Погода глаза делит пополам
То мрак, то свет; бьет море наобум
В безуглый материк.
Лишь половина вызревших семян
Ложится в грунт; берет другую в плен
Воздушный сонный ток.Есть кость и плоть; одной погода – стынь,
А жар – другой; и живчик и мертвяк —
Лишь призраки, смущающие ум.
Процесс в погоде мира состоит
В размене призраков; всяк материнский плод
В двойной тени начала и конца.
Процесс вздувает сонмы солнц из лун,
Срывает кожу с высохших колен;
И сердце отпускает мертвеца.
Единым росчерком
Единым росчерком рука смела селенья,
Ополовинила поля;
Пять королей жизнь обложили данью
И низложили короля.