– Я не сомневаюсь, что ты просто сгораешь от желания просветить меня, - с вызовом ответил Гарри.

– И я сделаю это с радостью. Я избавляюсь от этого, любовь моя. Так же легко, как делаю это.

И он щелкнул пальцами. Гарри задохнулся.

– Ты не посмеешь.

– О да, ещё как посмею. И, могу добавить, сделаю это с величайшим удовольствием.

– Нет.

– Да.

– Я тебе не принадлежу.

– Это ты так думаешь. Но я могу гарантировать, что ты очень глубоко ошибаешься.

– Ты не имеешь никакого права указывать мне как, с кем и на что я могу тратить своё личное время.

– Я могу и буду, любовь моя. Более того, думаю, что я делаю это уже прямо сейчас.

– Гермиона - мой друг.

– Я могу только догадываться, какой трагедией станет для тебя эта потеря.

– Чего ты хочешь?

– Кроме тебя? Что же, дай подумать. Я бы хотел встретиться с тобой. Например, сегодня ночью.

– И ты не причинишь ей никакого вреда.

– В Малфой-Мэноре, в полночь.

Гарри фыркнул.

– Ты, должно быть, шутишь. Сомневаюсь, что мне сегодня представится возможность прогуляться возле твоего родового поместья.

В ответ Малфой лишь неодобрительно поцокал языком.

И прежде, чем Гарри понял, что происходит, Люциус схватил его руку и что-то надел ему на палец. Всё ещё продолжая удерживать Гарри за запястье, он что-то певуче произнёс себе под нос и сразу же вслед за этим последовал мощный взрыв, равного которому класс Зельеварения не знал с тех достопамятных времён, как Невилл сварил здесь своё последнее зелье. Подземелья содрогнулись. Класс затянуло настолько плотной пеленой дыма и копоти, что и собственной руки было не разглядеть. Люциус, пользуясь ситуацией, вновь крепко прижал к себе Гарри и внезапно ощутил, что у него перехватило дыхание.

В груди разлилось тяжёлое, давящее ощущение. Вокруг сердца как будто невидимый узел обвязали, который всё рос и рос, становясь с каждой секундой всё более плотным, и в какой-то момент Люциусу показалось, что он больше не сможет дышать. Он был оглушён, потрясён, шокирован. Он даже и предположить не мог, что всё случится настолько быстро. Такого раньше никогда не было.

Малфой отстранился от Гарри, и мог бы поклясться, что услышал, как тот… мяукнул. Сладчайший Салазар, всё развивается слишком быстро. Такого просто не может быть. Но, тем не менее, он совершенно отчётливо слышал, как Гарри прошептал: - «Ближе», и инстинктивно попытался удержать его рядом с собой. Комната всё ещё была полна дыма, и разглядеть что-либо было абсолютно невозможно. Внезапно его резко оттолкнули, но прежде, чем Гарри смог сбежать, Люциус обхватил его за талию и плечи, притянул к своей груди и прошептал в покрасневшее ушко:

– Кольцо, которое я надел тебе на палец, это портключ. Сегодня в полночь он доставит тебя в Малфой-Мэнор.

Затем он взял руку Гарри и поцеловал палец, на котором ярко сверкало его кольцо.

– Увидимся позже, любовь моя.
– И Малфой выскользнул из класса.

Ему было необходимо подумать.

Глава 9 Раскол

Прошло уже довольно много времени, но единственным, что пока удалось расчистить, оказался воздух, избавленный от дыма и копоти, вызванных взрывом, в то время как в голове Гарри по-прежнему царил жуткий кавардак. Он сел за парту и опустил голову на лежащие перед ним перекрещенные руки. Это было странно, очень странно; это сбивало с толку и даже больше того - это было совершенно невозможно и невероятно пугающе. «Ты не мог так легко сделать этот пресловутый шаг от ненависти до любви, со всеми этими неистово колотящимися сердцами и непонятным томлением в груди». Но что бы он ни говорил, Гарри всё ещё ощущал это странное, но от этого не менее приятное чувство: будто что-то невидимое поселилось внутри него, что-то по-настоящему счастливое; или словно бы его душа обрела собственную, счастливую жизнь, столь отличную от той, которую вёл сам Гарри. Он всё ещё ощущал тепло, которое омыло всё его тело, стоило только Люциусу оказаться рядом; он всё ещё ощущал что-то на пальце... Кольцо!

Гарри вскинул голову и посмотрел на переливающееся изумрудными искорками кольцо, которое теперь украшало его палец. Это была самая красивая вещь, которую он когда-либо видел в своей жизни (не то, чтобы ему раньше так уж часто выпадала возможность полюбоваться на что-то подобное). Кольцо было выполнено в виде мастерски исполненной фигурки змеи. «Как символично», - со слабой улыбкой, больше похожей на усмешку, подумал Гарри. Хотя никак не мог понять, почему он вообще улыбается. Тонкая серебристая змейка плотно обвилась вокруг его пальца, и это выглядело настолько естественно, что казалось, словно это сама кожа поменяла в этом месте свой естественный цвет. Гарри отметил, что серебряный и изумрудный вместе смотрятся удивительно гармонично: они то переплетались друг с другом, то снова возвращались к своему раздельному существованию. Кольцо выглядело как самая настоящая живая змея - маленькая изящная драгоценная змейка, и Гарри мог бы даже поклясться, что временами чувствовал, как она легко скользит взад-вперёд по его пальцу. Он решил остановить это и снять кольцо, спрятав подальше от любопытных глаз, но не тут-то было.

«Вот дерьмо! Оно как приклеенное! Этот проклятый ублюдок меня окольцевал! Если так пойдёт и дальше, то в следующий раз он мне ошейник с надписью «Собственность Люциуса Малфоя» на шею нацепит!»

Гарри смертельно побледнел.

– Мистер Поттер.

Гарри поднял взгляд от стола и увидел возвышающегося над ним Снейпа. На этот раз в голосе Мастера Зелий не было слышно злобы, а во взгляде не отражалась вся мировая ненависть, готовая в любой момент обрушиться на Гарри. Скорее, взор чёрных глаз светился любопытством. Гарри поспешно спрятал руку в карман и осмелился вежливо спросить:

– Да, сэр?

– Если это, - он указал на котёл Гарри, - вы перельёте во флакон и сдадите мне, то я поставлю вам за сегодняшнее зелье высший балл.

Гарри вдруг показалось, что он каким-то чудом переместился в Сумеречную зону, где Снейп оказался весь такой белый и пушистый, и от потрясения не смог выговорить даже простого: «Да, сэр», а лишь безмолвно кивнул в ответ. Потом он аккуратно перелил зелье во флакон и огляделся. Гермиона наблюдала за ним с таким видом, словно только что узнала что-то ужасное о своих родителях. Гарри вопросительно выгнул бровь, но она проигнорировала это и отвернулась, начав подчёркнуто демонстративно складывать вещи в сумку. И только сейчас, к своему ужасу, он понял, что котёл, который взорвал Люциус, был котлом Гермионы. «Должно быть, он действительно её ненавидит», - про себя подумал Гарри, - «и, как ни прискорбно это признавать, я не чувствую, что у меня хватит сил, чтобы противостоять ему. Она сейчас смотрела на меня так, словно я совершил какое-то чудовищное преступление. Но это же только её проблема, не так ли? Она весь день сегодня какая-то недружелюбная. По-видимому, ей очень хочется, чтобы она так и оставалась единственной, кто знает правильные ответы на все вопросы. А я, по её мнению, совсем тупой, что ли? О чём она вообще думает?»