Фоукс согласно курлыкнул и уронил на раскрытую ладонь Гарри несколько слёз, мгновенно впитавшихся в кожу.

– Спасибо, Фоукс, - нежно сказал Гарри; прилив сил и беспричинного веселья накатил на него тёплой волной.

Феникс взлетел на плечо Гарри и потёрся головой о его щёку.

– Вау… - восхищённо выдохнул Сириус.
– Одной крови? Это как?

– Это значит, в моей крови тоже есть огонь, - улыбнулся Гарри.
– Я же дракон. Плюс, как только что было верно подмечено… поразительная живучесть. Я же Мальчик-Который-Выжил.

– Дважды, - фыркнул Сириус. Гарри шутливо ткнул крёстного кулаком в бок.

– Всё хорошо, что хорошо кончается, - вступил в беседу Дамблдор.
– Если ты в порядке, Гарри, нам стоит уйти отсюда. Министерство сейчас очень занято… к тому же твоё возвращение парализовало работу Департамента тайн на целый день.

– Так им и надо, - решил Гарри.
– Меньше тайн разводили бы - меньше было бы проблем…

Гарри легко вскочил на ноги и отряхнул джинсы от пыли; левая штанина заскорузла от крови. Дамблдор протянул ему носовой платок.

– Это одноразовый портключ. Он перенесёт тебя в мой кабинет, Гарри - нам нужно поговорить.

– Хорошо, сэр, - отозвался Гарри - его переполняли лёгкость и беззаботность, словно он не вернулся из-за Арки, а попросту переродился; взял платок и быстро чмокнул Сириуса в щёку.
– Увидимся летом, обязательно. Кстати, мама и папа передавали тебе привет.

Рывок в районе пупка - и Гарри обнаружил себя в кабинете директора.

Портреты бывших директоров и директрис Хогвартса мирно спали; за окном на горизонте виднелась бледно-розовая, чуть сиреневатая полоса. Гарри сел на подоконник, прислонившись лбом к стеклу. Фоукс слетел с плеча и вернулся в свою клетку.

– Фигня какая, - негромко поведал Гарри фениксу, спрятавшему голову под крыло с явным намерением поспать.
– Я умер, потом ожил… ну, почти умер, как это назвал Седрик. И никакой разницы не чувствую…

– А Вы считаете, юноша, должна быть разница?
– заинтересованно подал голос один из бывших директоров.

– Вы вроде бы спали, - ехидно напомнил Гарри.
– Э-э… Финеас Найджелус Блэк, если я ничего не путаю?

– Не путаете, юноша, - снисходительно кивнул ничуть не смутившийся Финеас Найджелус.
– Я слышал, Вы вчера спасли моего праправнука, последнего из Блэков?

– Он мой крёстный, - пожал плечами Гарри.

– И при этом упали в Арку сами, а теперь из неё вернулись, так-так… не поделитесь секретом - как Вам это удалось?

– Не поделюсь, - вышло почти грубо, но честно.
– Это действительно секрет.

– Дамблдору стоило бы построже обращаться с учениками, - неодобрительно заметил Блэк.
– В моё время они не позволяли себе такого тона в разговорах со старшими.

– А Вы были директором до или после тысяча восемьсот девяносто третьего года?
– уточнил Гарри.

– До, юноша, - церемонно ответствовал самый нелюбимый директор Хогвартса из всех.
– До этой мягкотелой Конвенции. Вас это волнует?

– Эта жаба… пардон, старший заместитель министра Долорес Амбридж… тоже считала Конвенцию мягкотелой. И где она сейчас?
– фыркнул Гарри.

– Вы хотите сказать, что причастны к её смерти?
– прищурился Блэк.

– С чего Вы взяли?
– изумился Гарри.
– Она сама упала…

– А Вас и поблизости не было?
– язвительно поинтересовался Блэк.
– Насколько я знаю, Вы были единственным, кто на самом деле испытал на себе отмену Конвенции…

– В таком случае, всем остальным повезло, - Гарри свесил ногу с подоконника и покачал ею в воздухе.
– Я рад за них.

– Вы уверены, что Вы не хаффлпаффец? Слизеринцы обычно реагируют не так…

– В чём-в чём, а в этом я уверен, - Гарри впервые за весь разговор посмотрел Финеасу Блэку в глаза, и тот невольно отшатнулся.

– Знаете, юноша, - сдержанно заметил он, - что бы Вы ни говорили, а разница есть.

Гарри уже собирался выяснить, какая именно, когда в кабинете материализовался Дамблдор.

– Итак, Гарри… присядь, и мы поговорим.

Гарри спрыгнул с подоконника и устроился с ногами в одном из кресел - вольность, которую Дамблдор даже не заметил или не показал виду, что заметил.

– Чтобы ты понял, я должен начать издалека… - Дамблдор помедлил, переплёл пальцы и продолжил.
– Пятнадцать лет назад, увидев шрам у тебя на лбу, я уже догадывался, что это может значить. Я подозревал, что это символ вашей с Вольдемортом неразрывной связи. Стоило тебе вернуться в колдовской мир, как стало ясно, что я прав. Шрам предупреждал тебя о том, что Вольдеморт рядом, или что он испытывает сильные эмоции. А когда Вольдеморт вернул себе своё тело и обрёл полную силу, эта твоя способность - знать о его присутствии, пусть в другом обличье, и понимать его чувства, стала сильнее.