Сверху по нам не стреляли – не иначе все стрелки устремились к этой минуте на нижнюю палубу. Позади нас дважды бабахнул ружейный дуплет, а когда мы с Владычицей уже были на «Гольфстриме», из пролома резвой ланью выскочила Малабонита с разряженными дробовиками в руках. Судя по спешке, с какой она покинула «Ной», не все наши преследователи отведали картечи. Едва Долорес ступила на трап, как я рванул рычаг подъемной лебедки и прокричал Сенатору «Полный вперед! Курс – на восток!».

Когда трап поднялся наполовину, в пробоине нарисовались клирики с арбалетами. Но их прощальный залп был всего лишь проявлением бессильной ярости. И вреда он нам причинил не больше, чем их проклятья, какие они выкрикивали нам вслед, истратив напрасно стрелы.

Гуго передал мой приказ в моторный отсек, и истребитель, быстро набирая скорость, покатил к восточному выезду со стройплощадки. Но прежде чем вернуться в рубку, я помог Убби спустить Владычицу Льдов в трюм и сдал ее на руки Патриции.

Никаких лекарств мы из лазарета, конечно, не прихватили, но наша акушерка все равно встречала гостью не с пустыми руками. Подвешенный на цепях к потолку широкий стол был застелен одеялами; в большой кастрюле на жаровне кипела вода; в другой кастрюле плавали в кипятке необходимые инструменты; на стенах ярко горели факелы. Также в распоряжение нашей акушерки перешли все чистые простыни. И еще – Малабонита, которой я приказал остаться в трюме, назначив ее временной ассистенткой госпожи Зигельмейер.

– Во имя всего святого, Моя Радость, – умоляюще добавил я при этом, – постарайся не собачиться с Патрицией хотя бы сегодня, договорились?

Малабонита одарила мня ненавидящим взглядом и крепко выругалась под нос, но иного протеста не выказала. Что ж, вот и славно. Еще ни разу в жизни я не путешествовал по Атлантике в компании сразу двух моих жен – бывшей и настоящей – и понятия не имел, как помочь им ужиться вдвоем на одной палубе. По мне, это была задача, неразрешимая в принципе. И все же я надеялся, что совместный уход Патриции и Долорес за роженицей поможет им если не найти общий язык, так хотя бы стать чуть терпимее друг к другу.

Забежав ненадолго в моторный отсек и поблагодарив Джуру за храбрость и за помощь, я убедился, что он отлично справляется с работой. И попросил его проявить еще немного терпения, поскольку наши злоключения были еще не окончены. Когда Ковчег облетит весть о гибели Нуньеса («О, всемилостивая богиня Авось, да неужто мы и впрямь это сделали?!»), за нами пустится в погоню весь механизированный отряд Аркис-Грандбоула. И нам придется попотеть, отрываясь от него.

Я поднялся на мостик и увидел, как вражеские бронекаты пересекают полным ходом северную границу стройплощадки. Считать их было некогда, но даже по грубым прикидкам нас ожидала гонка как минимум с четырьмя десятками машин. И многие из них могли на равных потягаться с «Гольфстримом» в скорости. Конечно, у нас еще имелся запасной двигатель, но он добавлял истребителю мощности, делая его более проходимым, а не скорости, в которой мы сейчас нуждались гораздо больше.

– Займитесь орудиями, мсье Сенатор! – обратился я к механику, меняя его на шкиперском посту. – Подготовьте с Убби к стрельбе все, что только есть. Нас могут попытаться взять на абордаж, так что будьте готовы к любым сюрпризам.

При бегстве на восток нам предстояло объехать Аркис-Грандбоул с юга. В столице тоже царило смятение, вызванное налетом на Ковчег остатков армии Владычицы Льдов (вряд ли кто-то предложил иное объяснение происходящему). Движение на дорогах прекратилось, караваны замерли на полпути, и люди с тревогой глядели на рухнувший шпиль храма Семи Ангелов. А также – на маневры бронекатов и поднятые ими клубы пыли.

На несущийся прочь от Ковчега «Гольфстрим» показывали пальцами и провожали его недоуменными взорами. В городе еще не знали о гибели Нуньеса, и я не пожелал бы остаться здесь, когда шокирующая весть облетит Великую Чашу. К счастью, ничто нас в ней больше не задерживало. И я, окрыленный этой мыслью, был готов мчаться на восток без сна и отдыха несколько суток кряду… если, конечно, одержимые местью преследователи мне это позволят…

…Они вышли на наш след и сели нам на хвост спустя час после того, как мы вырвались из Ковчега. Аркис-Грандбоул еще виднелся на горизонте, и на его фоне мчащаяся за «Гольфстримом» бронированная армия казалась такой же огромной, как сам город. Все ее тихоходы, разумеется, вскоре отстанут, но даже половина этого воинства будет выглядеть устрашающе. И чем ближе оно будет к нам подбираться, тем нервознее мы станем себя чувствовать.

А еще через час на верхнюю палубу выскочила Малабонита и сообщила всем, что у Владычицы начались схватки и что они, по всем признакам, уже не ложные. В связи с чем акушерки просят меня ехать как можно осторожнее и выбирать для этого прямые, ровные пути. А также – воздержаться от стрельбы, если в ней не будет необходимости. В ответ мы все пожелали королеве Юга благополучно разрешиться от бремени, и Долорес, пообещав, что передаст ей наши слова, возвратилась в трюм.

Я глянул на просвечивающее сквозь пелену туч солнце: да, если бы не мы, где-то в это время королева Юга была бы уже распята на бушприте «Ноя». И мог ли предположить Нуньес, когда приговаривал ее к смерти, что эта эпохальная казнь в итоге сорвется, а сам он не доживет до сегодняшнего полудня?

Увы, к нашему глубокому прискорбию, в это кровавое утро было суждено умереть не только первосвященнику и его клирикам…

Спустя еще два часа, то есть примерно в полдень, не отказавшиеся от погони вражеские бронекаты были еще далеко от нас. Я тщательно соблюдал наказ акушерок, выискивая наиболее гладкие и проходимые участки хамады. Чем нехотя подыгрывал и нашим преследователям. По бездорожью я, врубив форсированную тягу, вскоре ушел бы от них в отрыв и запутал следы. На ровном же маршруте ангелопоклонники неслись во весь опор и мало-помалу сокращали разделяющее нас расстояние.