Веста выставила чай и подсунула под руку Тиена шоколад. Удивительно, как один и тот же человек может быть отличным другом, но ужасным братом. Безмятежный трёп мужчин, подколки и шпильки, а за их вуалью: «я за тебя переживаю, но знай, я рядом и все будет хорошо», «не волнуйся я в порядке, я ценю твою поддержку». Легкий укол зависти застал Весту врасплох.

— Вы долго собираетесь оккупировать мое пространство? — раздражение на свою невольную слабость девушка выплеснула наружу.

Грубость оборвала разговор и возникла небольшая пауза.

— Тиенчик, скажи тёте спасибо, пойдем домой, — Рик поднялся, мельком коснувшись плеча друга, сообщая, что нужно вставать.

— Что за гад, никакого сочувствия к больному человеку, — Тиен встал. — Веста, спасибо. До свидания, — сказал и пошел, касаясь пальцами окружающих предметов.

Два простых слова, окончательно выбившие ее из колеи.

— Я позвоню, — Рик не соизволил ни поблагодарить, ни попрощаться.

Она, проводила их, с силой хлопнув вслед дверью. Сжав челюсти, с каменным лицом смотрела в окно за садящимися в машину мужчинами. «Нельзя давать слабину, нужно разозлится» — повторяла Веста, до тех пор, пока машина не отъехала. Она чувствовала, как ее жизнь меняется, события лавиной сносили все, что было стабильно и казалось неизменным. Она свалилась на кровать и уткнулась в подушку, но через секунду со злостью её выдернула, не глядя швырнув в сторону. Мужской запах, незнакомый и ненужный, запутался в наволочке. Как они смеют лезть в ее жизнь!!!

«Ни тени под глазами, ни хилые нервы,

Ни траурный марш забывших дорогу домой.

Не ранят навылет как пуля,

Как дождь над Невой.

И кто-то говорит мне, что я дьявол,

Кто-то говорит, что я пророк,

Но я не собираюсь спорить с вами,

Я просто играю рок.

Это была группа Пилот, на „Нашем“ радио, а мы продолжаем…»

Рик отключил магнитолу и сунул съемную панель во внутренний карман куртки.

— Приехали. Выходим и поторапливаемся, врач ждать не будет.

— Что она сказала насчет того как долго продлится курс лечения? — Тиен нащупал ручку на двери и самостоятельно выбрался.

— Велела тебя привозить на процедуры каждый день до конца недели. — Рик, придерживая чуть выше локтя, направил друга в сторону высокого крыльца городской поликлиники.

— Четыре дня, жаль.

— Осторожно ступеньки.

— У нее такой приятный голос. Скажи она хорошенькая?

Рик задумался. Татьяна Георгиевна для своих шестидесяти пяти несомненно выглядела очень хорошо, подтянутая ухоженная женщина с короткой аккуратной стрижкой выкрашенных пепельно-русых волос, безупречным маникюром и огромными бездонными голубыми глазами украшенными сеточкой глубоких морщинок.

— Я бы даже назвал ее красавицей, — выдал, наконец, свою оценку врачу Рик. — Характер у нее правда, ух, я перед ней робею.

— Зато голос, — Тиен попытался подобрать правильное определение, но так и не смог, — кажется, мне от одного его звука становится легче.

— Обязательно скажи ей об этом, — Рик старался говорить серьезно. — А еще пригласи на свидание, может она сделает тебе скидку, а то денег дерет за лечение намерено.

— Между прочем не плохая идея.

— Я плохого не посоветую. Все пришли, — Рик постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел. — Добрый день Татьяна Георгиевна.

— Здравствуйте, — женщина оторвалась от заполнения документов и из-под очков посмотрела на вошедших. Рик отметил, что голос у нее действительно молодой, бархатистый и небольшое грассирование придает ему свою неповторимую эстетику. — Вы опоздали на три минуты, в следующий раз не приму.

— Простите, это моя вина, все никак не могу научиться одеваться на ощупь. — Взял удар на себя Тиен.

— И не надо, — суровые нотки из ее голоса ушли. — Скоро мы вернем боеспособность вашим глазкам, — врач встала, подойдя к Тиену, взяла за руку, уводя за ширму к кушетке. — Деньги на стол и зайдешь через час, — Не оборачиваясь, скомандовала она Рику, продолжая сюсюкать с Тиеном.

Рик вытащил две голубые банкноты, оставив на углу стола, вышел. Высококлассный специалист, отдавшая всю себя работе, но в итоге оставшаяся у разбитого корыта, ненужная никому, включая собственное государство. Осталось либо умереть, либо переступить через себя. Она выбрала второе и вот теперь сохраняла остатки самоуважения, всеми доступными способами отыгрываясь на свидетелях своего позора, на тех, у кого была вынуждена брать нечестные деньги. Отсюда показная суровость и холодная грубость в контрасте с любезным отношением к пациенту. «Я делаю тебе одолжение! Не думай, что купил меня!» — кричала каждая ее фраза брошенная Рику.

Час свободного времени Рик решил потратить на работу. Его руководство, сведенное в последнее время к раздаче пинков по телефону, наверняка, расхолодило подчиненных.

Проходя через пост охраны, Рик заметил краем глаза, как дернулась рука секьюрити к телефонной трубке. Внезапного появления не получится. Удержавшись от того, чтобы не за рулить к Насте он, пронесся мимо ее кабинета и на лифте поднялся на пятый этаж. В общем зале менеджеры все как один сосредоточенно выстукивали на компьютерной клавиатуре и щелкали мышками. На мониторах радовали глаз сложные таблицы и бланки писем. Отрада глаз, а не сотрудники, ни пасьянсов, ни открытого «в контакте» и «одноклассников».