И Том испугался, потому что, не понимал причины.

– Но Марволо…

– Прекрати вести себя, как перестраховщик, я тебя не узнаю! Где тот мальчик, который устроил своим друзьям ночную прогулку по министерству? Где тот мальчик, который отразил Аваду Экспелиармусом? Будь собой. Побольше гриффиндорской решительности, поменьше раздумий.

– Марволо обидится, – вздохнув и слабо улыбнувшись словам друга, сообщил Гарри.

– Одни каникулы в школе он переживет. Ты сам всегда встречал Рождество в Хогвартсе, разве не говорил, что это нечто потрясающее?

– Он, наверняка, рассчитывал, что мы поедем куда-нибудь. Не слишком ли грубо будет попросить Блеков взять его на каникулы?

– Уверен, Регулус будет счастлив увидеть его, – скривился Долохов.

– Ну, это же не Марволо бросил его, – пожал плечами Най.

– Спроси у него самого завтра, – предложил Тони. – А сейчас уже восемь вечера и нам нужно идти, Гарри.

– Люблю, когда ты называешь меня по имени, я говорил? – улыбнулся Поттер.

– Постоянно говоришь, – весело подтвердил Антонин.

– Я зайду к Слизнорту на минутку, подожди здесь, – отмахнулся от него молодой лорд.

Он прошел мимо замершего за занавеской Тома, задев его краем мантии. Сквозь щелку мальчик успел заметить, как опекун повел в его сторону головой, словно почувствовал чужое присутствие. Но в следующий миг хлопнула картина, и Най вышел. Том недолго прислушивался, дабы убедиться, что опекун ушел, а потом выдохнул и сделал шаг вперед. Ему хотелось поговорить с Долоховым. Он был все еще немного напуган, растерян и смущен. Одновременно с этим ненависть к Антонину вспыхнула неожиданно сильно. То, что Найджелус, нет Гарри… То, что Гарри рассказал этому мужчине правду о себе, было гораздо хуже, чем если бы он переспал с ним. Мракса немного мутило от всех этих эмоций, держать себя в руках, идти не пошатываясь, говорить спокойно казалось невозможным.Но он смог. Долохов развалился на диване и разглядывал на свет содержимое своего бокала, на появление Тома он отреагировал вздернутой бровью.

– Подслушиваем?

– Куда он едет? – прямо поинтересовался наследник.

– Я обязан отвечать? – издевательски спросил секретарь.

– Почему он рассказал тебе?

– Что? – состроив невинное выражение лица, полюбопытствовал мужчина. Том прекрасно знал, что тот понял вопрос, впрочем, Мракс не ожидал, что поговорить с Долоховым будет легко.

– То, откуда он пришел. Почему он тебе так доверяет? Больше, чем мне. Кто ты для него?

– Я его секретарь и друг, – откровенно ответил Тони. На его лице на миг, промелькнуло странное выражение, а потом он вдруг словно расслабился, будто бы уже выбрал тактику этого разговора, которая будет ему выгодна.

– Там, кто ты для него? В его прошлом мы враги, а ты кто?

– Я? – усмехнулся Антонин. – Он говорит, что там я был твоим другом.

– Но ты не веришь?

– Нет. Скажу тебе честно, ты меня раздражаешь. И то, что я знаю, каким ты мог стать, не делает тебя привлекательнее. Не понимаю, что я нашел в тебе тогда, но друзьями мы точно не были.

– И что же во мне так тебя раздражает? Наверное, то, что я тебя почти убил? – прищурился Том.

– Не столько это, сколько твоя самовлюбленность, – поморщился мужчина. – Умненький мальчик Марволо, лучший в учебе, хороший друг и лидер, самоуверенный, упрямый, высокомерный. Считаешь, что ты особенный, что тебе нет равных. Вбил себе в голову, что влюблен и теперь терроризируешь объект любви.

– Терроризирую?

– Любовь это самоотдача, никогда не слышал?

– Я отдаю.

– Ты берешь, даже то, что тебе давать не желают. Что хорошего Гарри получил от твоей любви?

– Хочешь, чтобы я оставил его в покое и освободил тебе дорогу? Перебьешься! – прошипел Мракс.

– Хочу, чтобы ты сел и подумал о том, что чувствуешь. Это не любовь, – убежденно заявил Долохов. В его словах было столько силы и уверенности, что юноша невольно сделал шаг назад и нахмурился. Однако он колебался всего мгновение, прежде чем продолжить спор:

– Отчего же?

– Ты ничего не знаешь о Гарри.

– А ты, очевидно, знаешь больше, – фыркнул Том и ядовито добавил. – Называешь его по имени.

Долохов внимательно посмотрел на него и вдруг спросил:

– Ты знаешь, к примеру, что он любит, есть на завтрак?

– Бекон, – без заминки ответил мальчик.

– А его любимый напиток?

– Тыквенный сок, хотя он в этом никогда не признается, – улыбнулся Том и с торжеством глянул на собеседника. Но Антонин не собирался сдаваться так просто.

– А еще ты знаешь, что он любит черный цвет и квиддич. Это все детали. Он лучший целитель-аллерголог в Европе, это тебе известно? Волшебники с аллергией в очередь становятся и бешеные деньги платят, чтобы к нему на прием попасть. Знаешь, что он ненавидит зельеварение? Что лучшим подарком за всю его жизнь была метла последней модели от крестного? А ты знаешь, что его крестный отец был первым человеком, которому удалось сбежать из Азкабана? И по чьей вине он там оказался?

– Ставить мне в вину то, что я еще не совершил, а может, и никогда не совершу, глупо, и Най этого не делает, в отличие от тебя, – резко ответил Том, хотя внутри все трепетало. Он действительно не знал. И, о Мерлин, крестный Сириус, самый любимый идорогой для опекуна человек, страдал по вине Реддла. И пусть Марволо ни в чем не виноват, как же все-таки Най переносит его присутствие?