– Хорошо. О живых так о живых. Что, если мы поговорим о вас?

Командор взял с плиты чайник и подлил в чашку свежего чая.

– Спрашивайте. Я отвечу.

– Кто вы по профессии, Игорь Валерьянович? Вы ведь не просто командор.

– Я геолог, исследую отложения природного газа в материковом шельфе.

– Примерно тем же занимались американцы?

– Да. Только мне это положено по профилю, а они работали над данной темой в свободное от своих прямых обязанностей время.

– Хотите сказать, что они ковыряли лед ради хобби?

– Хобби? – Командор усмехнулся. – Отличное слово. Я хочу сказать, что обсерватория была для них просто прикрытием. А лед они «ковыряли» не просто так. Американцы явно что-то искали. Что-то такое, о чем знали заранее или догадывались.

В глазах Ульяны появился азартный блеск. Она чуть подалась вперед и взволнованно спросила:

– И вы думаете, что они это нашли?

– Возможно. – Командор прищурил черные недобрые глаза. – Или оно нашло их.

Поправка заставила Ульяну поежиться и слегка умерить пыл.

– Игорь Валерьянович, если все так, как вы говорите… Зачем мы притащили их находки на станцию?

Беглов снисходительно усмехнулся.

– Не думаете же вы, что замороженный мертвец и пара досок от его саней причинят нам вред?

Ульяна нахмурилась. Снисходительный тон командора напомнил ей тон, каким разговаривал с ней отец.

– Вы ведь знаете, что я говорю не об этом, – произнесла девушка чуть резче, чем следовало бы. – Вы вывезли из обсерватории белый контейнер. Что, если в нем – какое-то страшное зло? Что, если он… ящик Пандоры?

– Вы смотрите слишком много голливудских фильмов, – небрежно обронил Беглов. – Но, чтобы успокоить вас, скажу: я не собираюсь вскрывать контейнер. Не знаю, что с ним сделают на Большой земле, а здесь, на станции, я никому не позволю к нему притронуться. Клянусь своей черной бородой!

Беглов ухмыльнулся и отхлебнул ароматного травяного чаю. Затем взглянул на хмурое лицо Ульяны и вдруг улыбнулся, отчего хмурое, жесткое лицо его на мгновение преобразилось.

– Не обижайтесь на меня. Я знаю, что за последние два дня вам пришлось многое пережить и вы напуганы. Но мы все напуганы.

– Что-то я не заметила, чтобы вы дрожали от страха, – заметила Ульяна. – Вас и смерть товарищей, похоже, не слишком огорчила.

По лицу командора пробежала тень.

– Не говорите так, – с укором произнес он. – Не скажу, чтобы я любил Парникова или Тучкова… Но они были моими коллегами и не заслужили такой страшной смерти. Поверьте, я сильно переживаю.

– Однако внешне вы спокойны. И вы, и все остальные.

– А как, по-вашему, мужчина должен выражать свою горечь? Рыдать в платок?

– Нет, но… – Ульяна замялась.

В самом деле, чего она от работников станции ожидала? Полярники за долгое время, проведенное посреди страшной ледяной пустыни, привыкли к скупому, небрежному обращению друг с другом. Даже, пожалуй, за несколько месяцев до смерти надоели друг другу. И все, чего они сейчас хотят, так это побыстрее убраться со станции и улететь на Большую землю. Командор, правда, говорил, что не хочет возвращаться домой, но наверняка просто бравировал собственным мужеством и мужской «крутизной».

– Простите… – сказала Ульяна. – А вот я действительно немного не в себе. Однажды я была на месте крушения самолета. Трупы уже убрали, но пятна крови были повсюду. И еще – обгорелые куски одежды. Мне тогда было очень страшно. Сейчас же мне в десять раз страшнее.

– Как бы там ни было, теперь все позади, – мягко успокоил ее командор.

Ульяна усмехнулась:

– Мне тоже хочется на это надеяться.

– Не желаете чаю? – предложил вдруг Беглов. – Чай отличный, китайский.

Ульяна слегка смутилась.

– Вообще-то я не большой любитель чая.

– Попробуйте. Вдруг понравится.

Ульяна улыбнулась:

– Ну, хорошо. Эй, Медвед, опусти камеру и присоединяйся к нам.

Иван выключил видеокамеру, на его лице появилась добродушная улыбка этакого дрессированного медведя. Затем великан придвинулся вместе со стулом к столу.

Командор взял с полки керамические чашки и поставил их на стол. Потом снял с горячей плиты чайничек с заваренным зеленым чаем. Аккуратно разлил напиток по чашкам.