Тит не сомневался, что последние слова комита касались прежде всего Аэция, «друга», обманувшего и предавшего его.

Бонифаций оказался прав: дорога была просто ужасной. Кроме того, несколько километров она шла строго в гору, подъем в которую показался бы Титу еще более утомительным, если б взор его не останавливался время от времени на покрытых деревьями и кустарниками предгорьях или пасшихся на полях стадах местных жителей. К девяти часам Тит достиг Медесана, деревни, состоявшей из десятка небольших каменных домов, разбросанных вокруг церквушки и taberna. Во время восхождения Тит обнаружил, что за ним гонятся, поэтому заехал на постоялый двор лишь для того, чтобы дать небольшую передышку лошади и съесть миску бобового супа, после чего поспешил в направлении следующей обозначенной в маршруте цели — городка Форновий, расположенного на дальней стороне Тара. Он понимал, что будет чувствовать себя гораздо спокойнее, если к ночи его с преследователями будет разделять хотя бы река.

Но вместо обычной реки, текущей между двумя берегами, Тит увидел широкую, усыпанную слепящими глаза скалами и песком, равнину, позади которой виднелась кучка строений — Форновий. Это и есть Тар, спросил он себя в изумлении. Моста там не было, но несколько узких ручейков, бежавших между пластами песка, казались вполне проходимыми. Тит уже собирался пустить лошадь медленным шагом вперед, когда был остановлен криком ведшего домой овец пастуха. Скотник, высокий горец с добрыми глазами, пояснил, что эти столь безобидно выглядящие ramiкрайне вероломны: многие из тех, кто, не догадываясь о подвохе, пытались их пересечь, утонули. Предложение пастуха показать безопасный путь Тит принял с благодарностью. Проверяя перед каждым шагом землю с помощью посоха, скотник перешел через первый ручей, погрузившись в самом глубоком месте под воду по шею. Ведя коня за собой, Тит последовал за своим провожатым, и был немало удивлен неожиданной силой ледяного потока; ему с трудом удавалось устоять на лежавших под водой голышах. Второй ручей оказался столь глубоким и быстротекущим, что Титу и его провожатому пришлось подняться вверх по течению едва ли не на два километра, пока они обнаружили стоящий над руслом реки «островок».

На сей раз посох скотнику не понадобился, — брод он обнаружил при помощи простого, но изобретательного приема, приведшего молодого курьера в полный восторг. Высоко подбрасывая вверх небольшие камушки — так, чтобы они падали в воду, — пастух отмечал разницу между всплесками, и в конце концов отыскал мелководье. Там, где было глубоко, камень погружался в воду с глухим «плюхом», а вытесненная вода вставала на место отвесным столбом; там, где мелко, звук и брызги были более рассеянными. Так, медленно и осторожно, были преодолены оставшиеся пять каналов, и двое до нитки промокших мужчин оказались на дальнем берегу.

Поблагодарив пастуха и вознаградив его пригоршней nummi, Тит попросил своего провожатого не показывать дорогу группе из пяти следовавших за ним всадников, доведись тому их встретить. Он, мол, соблазнил девушку из враждебно настроенной по отношению к его роду семьи, и ее родственники поклялись отыскать его и убить. В глазах скотника промелькнул огонек понимания. « Ad Kalendas Graecas!» [14] — воскликнул он, приложив руку к сердцу.

После того как пастух удалился, Тит отвел коня в ближайший лесок, сам удобно расположился на опушке и стал наблюдать за рекой; одежда его постепенно сохла под теплыми лучами вечернего солнца. Некоторое время спустя на проти-воположном берегу реки появился загадочный квинтет. Уже смеркалось, и Тит решил, что вряд ли эти пятеро рискнут пересечь Тар до утра: мысль его подтверждало и то, что они разошлись по берегу в поисках сухих веток, явно собираясь разжечь огонь. Убедившись в том, что, как минимум, до рассвета он в безопасности, Тит помчался в Форновий.

Проведя ночь на постоялом дворе, примечательном радушием хозяев менее, нежели количеством живущих там тараканов, Тит был в седле еще до зари. Покидая городок, он оглянулся и увидел, что его преследователи только-только проснулись и теперь суетятся вокруг потухшего уже костра, забрасывая землей тлеющие угольки. Как же они собираются перебираться через реку? «Может, повезет, утонут», — рассмеялся Тит.

Он обогнал нескольких carbonarii, угольщиков, судя по всему, уже спешивших на работу, проскакал мимо каштановой рощицы, отметив про себя благородные станы этих невиданных доселе деревьев и их красивые, золотистые и красновато-коричневые листья, и оказался у предгорий, — то были уже Апеннины. Конь Тита не знал усталости, и за утро юноша последовательно оставил позади себя все три находившиеся по эту сторону водораздела реки. Парму он пересек так же, как и Тар; берега же Энции, а затем и Сеции соединяли расшатанные деревянные мостики. Не сбиться с пути ему помогла маячившая вдали, у южного горизонта, странная скала, напоминавшая огромную квадратную колонну, словно проросшую вверх из накренившегося основания, — на нее Тит и ориентировался [15] .

После полудня, часов около восьми, как определил Тит по солнцу, он оказался у входа в темную, безмолвную лощину, которую венчала высокая травяная, расположенная между двумя пиками, насыпь. Центральный гребень Апеннин, догадался Тит, водораздел, за которым лежит Этрурия — и конечный пункт его маршрута.

Спустя час, поднявшись на вершину горы, Тит спешился. Оглянувшись, он с учащенным пульсом оглядел уходящую к северу от основания горы всю Эмилианскую равнину, старую провинцию Цизальпинская Галлия. На дальнем горизонте висела без движения вереница остроконечных белых облаков, и вскоре Тит понял, что то, должно быть, Альпы. Ползущие далеко внизу, на расстоянии нескольких километров, маленькие точки — пять, подсчитал юноша, — подсказали ему, что погоня не окончена. Но никакого беспокойства Тит не испытывал; с Божьей помощью, еще дотемна он должен оказаться в Луке, и миссия его будет благополучно завершена.

Пересекая водораздел, отмеченный линией прохладного леса, Тит услышал шум бегущей воды: то река Серкьо, бившая ключом из двадцати источников на южном склоне, струилась вниз по уступам лысой, темной скалы. Через пару минут он выехал на прогалину: внизу, как на ладони, лежала долина Гарфаньяна, с запада ограниченная высоким зубчатым горным массивом, холмы и уступы которого сверкали белизной. Снег, — решил Тит сначала. Но нет, понял он, присмотревшись: должно быть, то горы Каррара, где уже на протяжении пяти с лишним сотен лет добывают белый мрамор. Тит Валерий продолжил свой путь, думая уже лишь о приятном — ванне, еде и прочих удовольствиях, которые ждали его в Луке, и, в свое время, о поздравлениях от благодарного Бонифация за отлично выполненное задание.