– Брось, - посоветовал Северус, притягивая его к себе.

– Ну уж нет, - Гарри шутливо вывернулся, небольно укусив любовника за запястье.
– Хватит. Мне надоело созерцать твои взгляды.

– Какие взгляды?
– мимоходом спросил Северус, делая попытку прижать Гарри обратно.

– Специальные малфоевские взгляды! Почему-то предназначенные Люциусу!

Гарри перекатился к другому краю кровати и, выдернув пробку (ну вот, Рубикон перейден), не задумываясь, опрокинул зелье внутрь, сразу в горло, чтобы не попадало на язык. Через секунду его согнуло пополам - и в этом был только один плюс: Северус не видел его перекошенной физиономии. Гарри отсчитывал про себя мгновения: от Оборотного тошнило, во рту появилась желчная горечь, Гарри сглотнул и закашлялся, закрывая рот кулаком. Впрочем, сам он свою физиономию тоже не видел.

Точнее, уже не свою. Судя по ощущениям, зелье сработало: Северус должен был созерцать перед собой светозарный облик Люциуса.

Глаза пока были зажмурены. Открывать их Гарри опасался. Руку накрыло что-то нежное и прохладное - ладонь Северуса, догадался Гарри.

Северус вздохнул.

– Ну что, герой, нагеройствовал - теперь расхлебывай, - раздался его пронизанный насмешкой голос.

Гарри кивнул - по плечам съехали непривычно длинные волосы. В общем-то терять уже было нечего. И Гарри открыл глаза.

Картина оказалась не страшной. Он по-прежнему был в своей одежде, Северус смотрел - в это было невозможно поверить - ободряюще. Неужели и он проникся духом авантюризма? Или сработала привычка поддерживать и помогать? Гарри наколдовал зеркало и уставился на свое новое отражение. Кожа стала бледной, волосы спускались до лопаток. Из-под тонких бровей обреченно взирали серые глаза. Определенно Гарри видел не себя. Стерев по возможности с лица дурацкое выражение, которое на Поттере смотрелось отрепетировано мило, Гарри отправил зеркало на стол и потянулся к Северусу.

Уверенные руки обхватили его за талию и повалили на кровать. Северус выглядел заинтригованным. Его глаза редко загорались заинтересованностью, но сейчас в них горел огонь. Выдохнув, Гарри несмело потянулся вверх, и Северус, ловя его движение, сам добрался до его губ, сначала легким касанием, знакомясь, и увлеченно окунаясь в это знакомство глубже и глубже. Гарри водил ладонями по спине Северуса, по его рукам, ощущая потребность немедленно опробовать его тело и вкус, словно это могло даровать ему спасение в этой напряженной ситуации. Ответного энтузиазма Гарри не ожидал - на самом деле это было даже немного обидно - с другой стороны, так было гораздо проще.

Северус был восхитительным. Наверное, теперь оттенок, отзвук преклонения перед этим человеком не исчезнет никогда - не скотского фаджевского заискивания и не беспощадного риддловского рабства, а надежного разумного уважения. Северус был таким же сильным, как Кингсли, но при этом Северус был его. Теплотой его объятий Гарри захлебывался - нет, дышал.

– Как же мне с тобой повезло...
– закрыв глаза, пробормотал он.
– Ты мое черное золото.

– Чтоб ты знал, - Северус остановил руку на его затылке, - черным золотом магглы называют нефть... Люциус.

Гарри дернулся и чуть нервно рассмеялся:

– Да пусть хоть уголь. Ты мое сокровище... Прокляну Люциуса...

Северус резко сдернул мантию с его плеч и отбросил в сторону стола.

– Как мило, - констатирвал он, стаскивая с него водолазку.

Гарри позволил себе просто отдаться ловким рукам своего неповторимого любовника, однако к тому времени как тот добрался до брюк, Гарри все-таки проникся собственным амплуа. Со вздохом оглядев свое полуобнаженное тело, Гарри вывернулся и опрокинул Северуса на лопатки. Северус хмыкнул. Выгнувшись над его грудью, Гарри прижал Северуса к кровати бескомпромиссными поцелуями, одновременно освобождая его от одежды. Гарри наслаждался любимым теплом; Северус словно обладал способностью видеть насквозь и не замечать с такими угрызениями совести приобретенное на час тело. Беззащитный огонь ласки обволакивал руки, плечи, живот - все, и Гарри не жалел пищи для этого огня, который, насыщаясь, разрастался, становился жарче, требовал все больше и больше; когда Гарри рывком уложил Северуса на живот, огонь уже превратился в страсть.

Ну что же, вот и пришел черед Люциуса Малфоя. Гарри агрессивно впился губами в светлую шею, намотал на пальцы и потянул толстую прядь шелковистых волос - Северус с приятым стоном повел головой за его рукой. Сердце екнуло, вслед за ним подскочил еще один немаловажный орган, и Гарри дернул Северуса наверх, подхватив его под ребра, развел в стороны его роскошные ноги, устраиваясь меджу ними. Северус определенно не протестовал; с каждой секундой Гарри все больше вживался в роль Люциуса и скоро, кажется, должен был быть готов остаться в его теле насовсем - только если Северус останется таким же. Вытянувшись, Гарри провел языком вдоль спины; напористо развел ягодицы и скользнул языком же между – Северус, ахнув, дернулся - но Гарри держал его.

– Тихо...

Пленительный шелк волос рассыпался по подушке: Северус, выдохнув, опустил голову на руки; Гарри вжался в его ягодицы - черт, на нем все еще были брюки; собственнически смяв ладонью белое плечо, он решил посвятить долгие несколько секунд судорожному освобождению от того, что еще было на нем. Вместе с бельем брюки, подчиняясь воле рук, сползли к икрам. Гарри оглядел себя.

И, откинувшись, задев ладонью Северуса, расхохотался. Северус повернулся - и, скорее всего, из всех его ехидных улыбок эта была наиехиднейшей. Проклятье, неужели природа настолько обделила славного лорда древнего семейства Малфоев? С одной стороны, Гарри не мог не чувствовать злорадного мужского удовлетворения от своего превосходства, но, с другой стороны, эта маленькая пикантная особенность пришлась как нельзя некстати!