Но тщетны были усилия народнических деятелей найти «подобающее» место в своих рядах для революционной рабочей организации. Халтурин, Обнорский и другие рабочие-революционеры вели свою деятельность среди петербургского пролетариата самостоятельно. Созданная ими рабочая революционная организация прочно стала на ноги. Ее руководители давно уже находились в поисках новой революционной теории. Взгляды господствующего тогда в народничестве полубакунистского направления с его отрицанием необходимости борьбы за политическую свободу, за демократизацию страны, верой в крестьянство как исторического носителя социализма в России все больше приходили в противоречие с зарождавшейся, новой пролетарской тенденцией в русском революционном движении.

Образование рабочих партий в большинстве стран Западной Европы и рост рабочего движения в самой России увлекали не только передовых рабочих-революционеров, по и отдельных революционеров-интеллигентов 70-х годов. Евгений Заславский, один из организаторов «Южнороссийского союза рабочих», не был одиноким.

Кроме роста рабочего движения на Западе, на развитие русского революционного движения особое влияние оказывало развитие капитализма в России и появление промышленного пролетариата, его стихийные выступления, выделение из его среды рабочих-революционеров. Это главное явление русской действительности игнорировалось громадным большинством революционной интеллигенции до 80-х годов.

Однако в кругах революционной интеллигенции Петербурга 70-х годов были отдельные люди, которые ушли вперед в понимании задач революционного движения России не только от анархистов, по и лавристов. К ним с середины 70-х годов относят Н. Н. Хазова, А. Г. Богдановича, Л. М. Зака. Они были связаны с центром рабочей организации, их общение с Халтуриным, Обнорским и другими ее деятелями не подлежит сомнению.

Взгляды этих революционеров-интеллигентов сближались со взглядами Халтурина и его единомышленников. Это выявилось еще на рубеже 1876–1877 гг. в связи с Казанской демонстрацией. Речь идет о рукописи «По поводу собрания русской народной партии 6 декабря 1876 года» {63} . Автор утверждал, что демонстрация означает переход дела освобождения в руки народа и что «…этим переходом знаменуется начало активного вмешательства нового необыкновенно важного элемента в ход политической жизни России, а именно: начало сознательного участия русского рабочего класса в движении этой жизни» {64} . При этом автор отмечал, что факт появления рабочего движения есть результат изменений в условиях экономической и социальной жизни страны, а также продолжения развития революционной мысли и освободительного движения. Автор критикует либералов, болтающих о политических свободах, но выступающих против демонстрации, которая была конкретным проявлением борьбы за эти свободы. В рукописи говорится о необходимости революционной борьбы для завоевания политических свобод в России.

Как следует из рукописи, автор был одним из организаторов демонстрации, имел тесные связи с передовыми рабочими Петербурга, их рабочей организацией.

В деятельности Халтурина как лидера «Северного союза русских рабочих» взаимоотношения с революционной интеллигенцией занимали важное место. Отношения между революционной народнической интеллигенцией и рабочими-революционерами были сложными. Революционеры-интеллигенты считали наиболее передовой слой рабочих — квалифицированных заводских рабочих, материально более обеспеченных, опрятных, прилично одетых — испорченными буржуазной цивилизацией, не способных стать настоящими революционерами. В свою очередь рабочие-революционеры, включая Халтурина, относились к интеллигенции несколько критически. Представители интеллигенции, которые склонялись к признанию факта появления рабочего движения в России, к необходимости борьбы за политические свободы для создания более благоприятных условий пролетарской борьбы, были единицами. Громадное большинство интеллигенции до весны 1879 г. примыкало к бунтарскому, анархистскому направлению.

Рабочие-революционеры резко выступали против фантастических планов о немедленном проведении народных бунтов, а народников, призывавших к бунтам, иронически называли «генералами».

Степан Халтурин понимал несостоятельность призывов к повсеместному бунту, с которыми народники обращались к рабочим. Но в то же время он, безусловно, ценил и те услуги, которые оказывали пропагандисты-интеллигенты рабочему движению. В отличие от некоторых рабочих-революционеров, которые резко выступали против «бунтарей», «деревенщиков» и проявляли при этом неприязнь к интеллигенции вообще, Халтурину было чуждо такое отношение к интеллигенции. Действительно, он считал рабочих-социалистов более надежными революционерами, чем интеллигентов. «В его отношении к студентам, — писал Плеханов, — всегда была некоторая доля юмора, пожалуй, даже иронии: знаю, мол, цену вашему радикализму: пока учитесь, все вы — страшные революционеры, а кончите курс да получите местечки и как рукой снимет ваше революционное настроение» {65} . Это, однако, было как бы первичное отношение Халтурина к интеллигенции. В течение всех последующих лет он видел по только получивших местечки в разных учреждениях, но и десятки и сотни казненных или похороненных заживо в царских тюрьмах и крепостях.

Степняк-Кравчинский указывает, что несправедливо думать, будто Халтурин вообще недолюбливал интеллигенцию. Жил он почти всегда в компании студентов, был с ними на «ты» и в самых лучших отношениях. В кругах интеллигенции он различал фразеров, «модных революционеров» и людей с искренними революционными убеждениями.

Революционная интеллигенция была полезна рабочим не только в роли лекторов, но и в деле организации революционного подполья, создания централизованной революционной организации, овладения тонкостями конспирации. Халтурину по многим вопросам организации сходок, демонстрации, стачек приходилось обращаться за помощью. У него было ровное отношение к различным течениям народничества. Это объяснялось тем, что Халтурину и его товарищам были по сути дела одинаково чужды все направления этого течения.

Халтурин считал, что, когда советы народников помогают рабочему делу, можно их слушать. Когда же мнение народников расходится с интересами рабочих, «послушаться их нельзя». Так категорически и совершенно определенно решались Халтуриным как одним из руководителей «Северного союза» основные вопросы взаимоотношений рабочих с народнической интеллигенцией.

Халтурин вынес все неимоверные трудности, связанные с созданием в условиях жестоких преследований царизма и идейной борьбы в революционном подполье с противниками оформления самостоятельной рабочей организации. Он был новичком, моложе других, но сразу занял видное место в основном ядре рабочей организации. Его первая встреча с Обнорским состоялась в 1876 г. В ноябре того же года Обнорский вторично уехал за границу, где пробыл до ноября 1877 г. Вскоре он уехал в Москву. Первую часть 1878 г. он провел с Халтуриным в Петербурге.

В августе того же года Обнорский в третий раз поехал за границу и по возвращении был арестован 6 февраля 1879 г. и присужден к 10 годам каторги. С. К. Волков, И. А. Бачин, С. И. Виноградов, К. А. Иванайнен, И. С. Обручников, А. П. Петерсон, А. К. Пресняков, В. Я. Савельев, Д. Н. Смирнов также недолго были на свободе после образования союза.

Халтурин переносил все эти удары, восполняя потери привлечением новых сил. Рабочая организация продолжала расти. Пропаганда в кружках заводских рабочих велась на многих заводах и фабриках Петербурга.