Белое привидение с шумом сплюнуло в плевательницу, стоявшую позади его кресла, и произнесло:

— Проигравшие платят.

Опять раздались стоны.

— Ну-ну, никаких отговорок. Пора произвести расчет.

— Я слишком стар для этого, — проворчал чей-то голос из темноты.

— Значит, слишком стар и для того, чтобы командовать военно-воздушными силами, мошенник. Уходи в отставку! Или в отставку, или ползи…

Партнер белого привидения не пошевелился, а двое мужчин, сидевшие с другой стороны стола, медленно поднялись с кресел и опустились на четвереньки.

— Ты первый.

— Нет, ты.

— Ай-я!

Под ободряющие возгласы призрака один из проигравших пополз под карточным столом и появился с другой стороны, сопя и ругаясь на чем свет стоит. Его менее ловкий товарищ последовал примеру. Сунь, словно зачарованный, смотрел, как хрупкий столик ходит ходуном. Только когда оба проигравших опять уселись, он шагнул вперед.

— Извините, я опоздал, товарищ председатель.

Привидение вскинуло руку в приветствии.

— Вы не опоздали. Сначала нужно было разбить этих ребят в пух и прах. Включите свет, Шаньван.

Сунь повиновался. Повернувшись снова к столу, он заметил, что неудачливые игроки стряхивают друг с друга пыль, старательно избегая его взгляда. Тут стоял вопрос о чести, хотя и не слишком остро. Все пятеро мужчин, находившиеся в этой комнате, пережили Великий поход и столько вынесли в те горькие времена, что им нечего было стесняться друг друга. Все они, включая председателя Народной Республики Китай, время от времени оказывались под карточным столом. А в те годы, когда власть еще не въелась в их души подобно целительному бальзаму, приходилось делать и кое-что похуже.

Председатель сделал знак двоим, что пришла пора уходить. Ци Минзун и Линь Хун, командующий военно-воздушными силами и адмирал китайского флота, попрощались. Председатель проводил их до двери, подшучивая над результатами игры.

— Давайте устроимся поудобнее, — предложил председатель, вернувшись.

Он уже больше не походил на привидение, этот небольшого роста худощавый старик со сверкающими глазами и живой улыбкой. Сунь исподтишка бросал удивленные взгляды на своих соратников по борьбе.

Председатель. Загадка, вечная загадка. В стране, где непременным условием считалась предсказуемость действий, этот человек каким-то образом ухитрился одержать победу, причем совершенно неожиданно. Теперь он, восьмидесятилетний старик, всю жизнь заядлый курильщик, еще обладал невероятной энергией, вкусом к жизни и по-прежнему ясным умом.

Волосы у него были редкие, зачесанные назад, лоб открытый. Лицо всегда казалось Суню похожим на мордочку маленького упрямого мопса. Подбородок выступал вперед, взгляд пронизывающий, то теплый и дружелюбный, то бесстрастный и пустой. Тонкогубый рот выдавал скрытую жестокость — он мог с улыбкой вынести смертный приговор. «Иголка в стоге сена» — так называл председателя Мао Цзэдун. Человек резкий и в то же время тактичный. Нет смысла даже пытаться понять его.

Потом внимание Суня переключилось на Ван Гоина — шестидесятичетырехлетнего маршала Народной революционной армии, преемника легендарного, теперь уже совсем дряхлого главнокомандующего Ян Дэчжи. Для китайца он считался высоким, и лицо его можно было назвать привлекательным, если бы не зоб, который обезображивал слева шею, и не склонность к облысению. Во время разговора во рту Яна между почерневшими осколками зубов тускло поблескивали две золотые коронки. Ци, Ван и Линь, три «молодых тигра» военной верхушки, были выпускниками элитной академии Вампу в Гуаньчжоу, этот триумвират связывали и личные отношения.

Председатель отпил глоток чаю и закурил сигарету «Панда».

— Ладно, — сказал он. — Я скоро умру. А вы, ребята, сделаете что-нибудь, чтобы завоевать для меня Тайвань, пока я жив, а? История слишком затянулась.

Сунь кивнул.

— Но как положить этому конец?

Председатель выразительно махнул рукой в сторону своего главнокомандующего.

— Вот он знает. Ты читал его последний рапорт?

— Да, он у меня с собой.

Все трое открыли свои копии рапорта. На первой странице ничего не было, кроме одного графического элемента — искусно выполненной каллиграфом «откидной влево», входящей в состав многих иероглифов. Этим знаком кодировался военный план вторжения на Тайвань. Ван откашлялся.

— Всегда существовали две проблемы — одна стратегическая, другая политическая. Они взаимосвязаны. Во-первых, о стратегии. Мы во всех отношениях превосходим тайваньцев численностью. Мы можем нацелить на Тайвань все наши пусковые установки. У них есть кое-какое ядерное оружие, но мы не знаем, сколько его. В любом случае ясно, что ни одна из сторон не будет его использовать, разве что в самом крайнем случае. В нашей армии три миллиона шестьсот тысяч человек, у них… впрочем, сами на досуге просмотрите эти цифры. Мы можем разбить Тайвань за неделю, если захотим.