— Эй, а полы-то зачем пачкать? Ходют тут всякие! — не смог удержаться я от ехидного замечания, при этом отвесив другу шуточный подзатыльник.

— Пойдем уж, Петр Михайлович завтрак приготовил, за тобой послал. Сейчас поедим да на планерку на целый день… наплодили бюрократов. А вечерком снова к вам заглянем.

Завидев Михалыча за импровизированной барной стойкой, я помахал рукой и произнес простое:

— Доброе утро, дядька!

Шло время, я все больше сближался с Владом. Мы стали закадычными друзьями. Уже неделю сталкеры основательно готовились к походу в Театр, совершая пробные вылазки на поверхность для изучения местности и боевой обстановки, составляли подробные планы и согласовывали действия в случае вынужденного отступления. Но каждый вечер Светлый находил время для общения со мной. Рассказывая о наземном мире, всегда заявлял, что мне просто необходимо это увидеть собственными глазами, и что когда-нибудь он обязательно сводит меня наверх, добавляя неизменное: «Только Михалычу не говори!» Дядька, напротив, меня не радовал — за последние пару дней он начал сильно кашлять, но все отшучивался: «Пройдет скоро, зараза к заразе не пристает». На это я ему всегда отвечал, что бросал бы курить всякую гадость, здоровее б был.

Пару раз ребята возвращались не с пустыми руками, а прихватив с собой книги, предметы утвари, — в общем, все, что могло понадобиться для сносной жизни под землей. Светлый говорил тогда, что их мутанты загнали в дома, расположенные рядом. Вот они и прихватили, чего добру зря пропадать?

— Игнат! Подойди-ка сюда! — окликнул меня Влад, как всегда после рейда, распивая с Петром Михайловичем грибную настоечку. — Сюрприз у меня для тебя есть.

— Что там у тебя срочного такого, доесть спокойно не даешь, — с некоторым недовольством, но все же заинтересованно промычал я, уплетая настоящую вяленую свинину! Все-таки продукты, которые привезли с собой парни, были на порядок вкуснее.

— Да не убежит от тебя этот бекон! Не, ну когда-то он, конечно, бегал, но те беззаботные дни давно миновали. Пойдем скорее. Поздно уж, а мне завтра вставать рано! На Кольцо надо, товар сбыть, который у вас здесь натаскали, да пополнить некоторые запасы.

— А ты не говорил мне раньше, что уходить собрался! — обиженно бросил я. — Надолго?

Мне отчего-то сразу стало так грустно. А я ведь раньше как-то и не задумывался, что будет, когда парни закончат свое дело.

— Чего мина такая кислая? Дня через три вернусь. Обижаешься, что с собой не беру? Должен понимать, одному сподручнее: быстрее, на заставах со сталкерским жетоном меня задерживать не будут. В другой раз обязательно вместе пойдем, если дядька отпустит. Правильно говорю, Петр Михайлович?

— Конечно, конечно, — прерываясь на кашель, но неизменно скручивая сигаретку, выдавил опекун. — Набегаешься еще, успеешь. Посиди пока дома со стариком своим.

— Ну что, пойдешь подарок смотреть?

— Подарок? А ты про подарок не говорил ничего! Побежали быстрей!

— Ох, все-таки совсем еще дети… — задумчиво смотря нам вслед, кинул Михалыч и, закашлявшись, схватился за грудь.

Внутри меня ожидала аккуратно свернутая черная спецформа, самая настоящая! И «берцы»! Я попробовал их на вес — раньше мне казалось, что они тяжелее…

— Это облегченки. А такую форму до Катастрофы охранники носили, — разъяснил мне Влад. — Ну, чего стоишь столбом? Примеряй обновку. В одном офисном здании нашел, в железном шкафчике. Давно уже. Сразу не вручил, отдал на предварительную очистку. Так, на всякий случай.

— Да ты чего? Это ж дорогущая вещь! Я не могу взять! — пробормотал я, завистливо осматривая одежду.

— Вот тока давай без этого! Надевай скорее, мне костюмчик все равно маловат, а тебе в самый раз будет.

— Что, правда, можно? — засиял я.

— Давай живее!

Немного провозившись, я все же достаточно быстро влез в новую одежку.

— Как я тебе?

— Класс, вылитый сталкер! Думаю, парни не будут возражать, если я тебя в команду возьму. В этом наряде среди теней ты свой, никто тебя не увидит.

Тени… Вспомнив случившееся, я поежился.

— Ты чего? Не понравилось, что ли?

— Да нет, нормально все, просто холодно что-то.

— А ну-ка, дуй в кровать тогда. Не хватало еще, чтоб ты заболел! — приказал Светлый. — Не сразу, конечно, дядьке сначала похвастайся, — добавил он, улыбаясь.

На следующий день Влад ушел.

Еще через день скончался… отец… Врач сказал, болезнь стала последней каплей для измученного выпивкой и сигаретами сердца. В итоге инфаркт. Правда такой диагноз, он ставил почти всем старикам… Кто ж его разберет, может, он ничего другого и не знал…

Я рыдал. Рыдал взахлеб, валяясь в своей палатке сутки напролет. Мне не было дела до остального мира. Отец… А ведь этого-то как раз и не сказал… Начал называть его так только после смерти… Что мне теперь делать? Еще так много осталось недосказанным… Внутри зарождался крик, он раздирал меня на части, но выпустить я его не мог, как не мог отпустить образ Михалыча, такого родного, такого близкого мне человека… Нет, он не умер, я не верю… Только слезы, стекающие по щекам, горькие слезы служили доказательством его смерти… Нет! Этого не может быть…

Горыныч топтался вокруг, заглядывал пару раз, что-то грубовато-ласково бурчал, но в спешке удалялся, не зная, чем можно помочь.

Я сомкнул веки до рези, до боли, чтобы яркие разноцветные всполохи отогнали тьму, вклинились в удушливый мрак, но они лишь усиливали безнадежную черноту. Пустота поглощала меня, пожирала изнутри, скоро совсем ничего не останется… зачем вообще чему-то быть?

Когда я открыл глаза, рядом уже сидел Влад, сжимая мою руку. Он ничего не говорил. Он просто был рядом. Был со мной. Два ручейка вновь предательски хлынули вниз… Светлый смотрел на меня, в его глазах была та же боль, та же скорбь. Мы разделили ее на двоих. Вместе. Стало чуточку легче, и смог вздохнуть свободнее. А еще Влад был полон решимости.