Наконец, после долгих поисков, был найден и схвачен отец Арсений. Ничто не смогло сломить священника — ни раскаленное железо, ни ледяная вода, ни обещание членства в Божественном Совете. Он оставался верен Учению, которое сам создал. И тогда было принято решение: на рассвете скормить проклятого еретика гигантским муравьям. Делалось это втайне, чтобы последователи не смогли отбить вероотступника…

— Ну вот, мураши, кажись, проснулись, — голос одного из палачей заставил отца Арсения вернуться к реальности. — Все, поп, бывай, как говорится.

С холма, озаренного багровым заревом рассвета, доносилось отвратительное шуршание — муравейник пробудился. Все так же дул теплый ветер. Он то стихал, то завывал с новой силой в унисон с муравьиным перешептыванием. Священник осознал, что жить ему оставалось не более двадцати минут. Нет, сейчас он не боялся смерти, и ему не было жаль прожитых лет. В отличие от большинства людей, он без особых сожалений расстался с воспоминаниями о жизни до Катастрофы, потому что путь свой нашел только здесь. Он прожил достойно и ни о чем не сожалел. Лишь одна мысль незримой червоточиной терзала его сердце: что если тогда он неправильно понял знаки судьбы? Что если никакого Избавителя не будет? Да, уже сбылась часть пророчества, и четыре всадника Апокалипсиса явили себя истерзанному миру. Но ведь за ними вовсе не следует никакой избавитель, нет. Вслед за всадниками на всех парах мчится неукротимая бездна ада, поглощающая все на своем пути. По крайней мере, так ему представилась в день Катаклизма гравюра Альбрехта Дюрера. Неужели он заблуждался? Неужто конец времен совсем близок?..

— Что за хрень?.. — донесся до него недоуменный голос седеющего громилы.

А затем раздались два выстрела и следом за ними — два сдавленных хрипа.

— Не сметь! — послышался истерический вопль. — Я чрезвычайный судья Божественного Совета!..

Еще один выстрел оборвал крик громилы. Отец Арсений поднял голову и осмотрелся. Рядом с ним — три трупа. Тогда он взглянул на холм… и узрел чудо…

Озаренные лучами восходящего солнца, с оружием наперевес, мимо гудящих злобой муравейников навстречу ему двигались семь человеческих фигур. Они шли не спеша, будто и вовсе не замечая нависшей над ними опасности быть заживо съеденными алчными членистоногими. Священник прищурился. На всех членах группы, кроме одного, были противогазы. Человек, на лице которого не было индивидуальной защиты, остановился, зажмурившись, с силой втянул в себя воздух, задержал на короткий миг дыхание, а затем на выдохе произнес:

— Можете снять противогазы, здесь безопасно.

И тогда отец Арсений понял: это Он. Слезы застлали глаза священника, глухие рыдания сотрясли впалую грудь. Дождался!

Да, конечно, он представлял Его совсем иным. Этот выше ростом, без бороды, и волосы у него светлее, но ведь Избавитель и не обязан был походить на того, кто погиб в заморских джунглях почти семьдесят лет назад. Это Его реинкарнация. Пускай другая по форме, но, нет сомнений, с таким же безупречным содержанием великого воина-святого.

— Он, — пошевелил одними только губами отец Арсений, когда к нему подошел коренастый мужчина лет сорока с длинным шрамом на правой щеке, — Он пришел…

Мужчина удивленно оглянулся назад, осмотрел своих товарищей, — а среди них оказались еще и две женщины, — бросил короткий взгляд на того, кого священник считал Избавителем, и ухмыльнулся:

— Кто пришел? Кух, что ли? Да, он только и делает, что ходит. И я с ним по всему свету мотаюсь. Спрашивается, зачем?

— Когда-нибудь я тебе объясню, — Избавитель улыбнулся.

— Святой Эрнесто! — прошептал отец Арсений, не обращая никакого внимания на мужчину со шрамом, который развязывал ему руки. — Ты пришел к нам…

Избавитель снова улыбнулся.

— Меня называют Кухулин, и ты называй меня также, — обратился он к священнику.

— Нет, — отец Арсений замотал головой, — я тебя узнал, ты святой Эрнесто, как бы ты себя ни называл…

— Хватит болтать! — мужчина со шрамом резким движением поднял священника на ноги, отчего тот тихо охнул.

— Потише, Олег, а то неровен час ты и этого бедолагу ухлопаешь, — произнесла, будто проворковала, рыжеволосая женщина средних лет.

Раздались отрывистые смешки.

— До ближайшего населенного пункта далеко? — спросил отца Арсения Олег.

— Несколько километров, — ответил священник, — деревня Семеновка. Но там сейчас лютует Баранин, наместник Божественного Со…

— Разберемся, — тихо, но властно прервал речь священника Избавитель и, не глядя на своих спутников, махнул рукой в сторону деревни. — Идем, нам нужно пополнить провизию…

Кухулин и его товарищи входили в пределы Новомирья, а вслед за ними в этот край спешило кроваво-красное солнце, которому суждено будет рассеять зловещую ночь, опутавшую тягучим туманом тьмы истерзанную многочисленными бедами страну Десяти Деревень.

Ленора не сомневалась, что будет именно так. Ну какой там еще великий и ужасный наместник Семеновки мог остановить Кухулина?

Деревня была окружена частоколом, но ворота оказались открытыми. Возле них Андрей Баранин и почти все его приспешники ожидали вестей от чрезвычайного судьи Божественного Совета, которому было поручено осуществить тайную казнь еретика Арсения. Но вместо этого они получили две осколочные гранаты, после чего те, кто остался в живых, обескураженные дерзкой атакой, спешно сдались на милость победителям.