— Пригласи меня на чашку чая, — почти с мольбой попросил Кирилл. — Сегодня у меня был очень тяжелый день. Быть может, скоро придется пройти через ад. На полчасика, Софа. А?

— Ладно, но только на полчаса, не больше, — согласилась она. — Мне нужно сегодня вечером кое-кого навестить.

В ее голосе ощущалась неуверенность, видно, ей было трудно принять важное решение. Кирилл, хоть и недолго работал следователем, научился отмечать малейшие детали в поведении человека.

В коридоре коммуналки было тихо. Зайдя в комнату, Софа предложила Кириллу снять плащ и сразу принялась хлопотать у электроплитки.

— Работает плитка? — спросил Кирилл, пытаясь перейти на легкий тон.

— Да, как ты обещал. Хоть шутя, но тогда ты сказал правду.

— Я все время говорю правду. Не беспокоят тебя соседи?

«Опять приходится менять тему разговора», — с огорчением подумал он.

— Нет. Сучковы там больше не живут, — ответила Софа, не оборачиваясь, и наблюдая, как закипает чайник.

— Что, получили новое жилье? — спросил Кирилл.

Софа глянула на него через плечо и слабо улыбнулась.

— Можно сказать и так, правда, юмор черный получается. Сучков убил Сучкову. Как-то по пьянке он ударил ее бутылкой по голове. Насмерть. Ее похоронили, его отправили в тюрьму на десять лет, а детей пристроили в детдом. Так что все получили новое жилье. Сейчас там живут милые люди, молодая пара с трехлетней дочкой. Прелесть какая девочка.

Софа вздохнула и, сняв бурлящий чайник с плитки, стала разливать кипяток по чашкам. Кирилл подошел к ней и положил руку на плечо. Софа поставила чайник на плитку, повернулась к нему, обняла за шею и заплакала, содрогаясь от сдерживаемых рыданий.

— Софа, родная, — забормотал Кирилл, гладя ее по волосам. — Никто и ничто нас больше не разлучит. Мы пройдем все невзгоды, и наступят для нас лучшие времена.

Звонок раздался в час дня, но Берия не поднял трубку, чтобы не прерывать разговор с Огольцовым, заместителем министра МТБ. Сталин обычно появлялся в Кремле позже, а остальные не в счет. Пусть Огольцов знает, как его Берия ценит; даже на другие звонки не отвечает, чтобы уделить ему все внимание. Берия намекнул собеседнику, что в случае изменений в руководстве его министерства у Огольцова есть хороший шанс стать министром. Если, разумеется, Огольцов будет предан лично ему, Берии, и никому другому. Огольцов слушал, затаив дыхание, его глаза лихорадочно блестели. Перспектива неограниченной власти, доверие и внимание всемогущего Берии оказали тот эффект, на который Берия рассчитывал. Но была и другая причина, по которой Берия не хотел отвлекаться от главной темы. Огольцов докладывал о том, как Абакумов руководит следствием по делу Вознесенского, ЕАК и по недавно затеянному делу врачей.

Телефонный звонок повторился, и Берия снова не поднял трубку.

— У меня сложилось впечатление, — продолжал говорить Огольцов, — что Абакумов тормозит дело ЕАК, он совсем не заинтересован в деле врачей. — Огольцов преданно уставился на Берию, ожидая реакции на свои слова.

— Ты считаешь, что можно ускорить следствие? — спросил Берия.

— Да, именно так. До сих пор не все подследственные признались в своих преступлениях и не выдали своих сообщников. Почему Абакумов не привлечет к такой ответственной работе более энергичных и способных следователей? А тем, кто добиваются признания, он ставит палки в колеса.

Огольцов не был дураком, и Берия это знал. Но Огольцов был человеком мелкого калибра. Он не мог просчитать дальше, чем на два шага вперед. Хотя любая тактика в этих делах всегда вела к расстрелу их инициаторов.

— Есть такой следователь Рюмин. — начал Огольцов и остановился на полуслове — в дверь постучали.

— Войдите, — позволил Берии.

— К вам Поскребышев, — войдя, сообщил охранник.

Берия молча кивнул, тут же на пороге появился сталинский секретарь и раздраженным голосом произнес:

— Сталин приглашает к себе. Прямо сейчас. Я несколько раз вам звонил, вы не брали трубку.

Теперь Берия на деле должен был показать Огольцову пределы своей власти. Спокойным, обыденным тоном он ответил:

— Хорошо, сейчас приду.

Дверь закрылась, и Огольцов тут же вскочил со стула.

— Я побежал, — выпалил он.

— Не торопись, — успокоил его Берия и властным жестом указал на стул. Огольцов присел на самый краешек, готовый снова вскочить в любой момент. — Держи меня в курсе дела. Я встречусь с тобой на следующей неделе.

Берия встал и протянул руку для прощального рукопожатия. Огольцов почти подпрыгнул и радостно пожал ее.

Оставшись один, Берия заторопился к Сталину. Всемогущий владыка мгновенно преобразился в суетливого сержанта, вызванного к генералу.

В кабинете Сталина, кроме Хозяина, был только Маленков. Сталин выглядел угрюмым, Маленков — озабоченным. Берия уловил сгустившуюся напряженность, и, чтобы разрядить ее, как бы мимоходом бросил: — Скоро испытаем второе ядерное устройство. Оно будет гораздо мощнее первого и больше похоже на бомбу.