— Со Стагир-шахом я не говорил о них и тем более о себе самом в таком резком тоне. Собственно, я нисколько не кривил душой, ибо мы вели настоящую, добросовестную торговлю с государством Эдинер и выправили себе патент. Обороты были… впрочем, вам это неинтересно.

— Но наряду с этим наши негоцианты обязаны были проследить за тем, как Эдинер соблюдает условия перемирия, — ворчливо добавил Стагир. — Когда они стали влезать в это дело слишком усердно, их арестовали — точнее, арестовали товар на складах — и выслали за кордон. Это хоть и противно, однако естественно. Однако есть письмо сугубо личной адресации, которое они привезли.

— И ты, разумеется, хоть и досматривал внешне, и просвечивал ультразвуком, по привычке боишься, что оно взорвется, или отравлено, или в него завернуто чье-нибудь отрезанное ухо…

— Вы, как всегда, ошеломительно остроумны, мой господин, — флегматично заметил Кумар-хан. — Между прочим, нас тоже изолировали. Чтобы без лишних глаз перерыть наше личное достояние и подпортить казенное. Через сутки нас привели под конвоем к некоей особе женского пола — не даме и не кукен, а именно особе: в красном плаще, сапогах и при холодном оружии.

— Помнится, мы, Стагир, видели ее куда более беззащитной.

— Ее имя — Та-Эль Кардинена, и я не понимаю вашего намека, мой шах. Года три назад на его звук отзывались все горы, — продолжал Кумар. — Еще там был также некий седовласый молодец по имени Нойи, и военный сановник поперек себя шире, который отзывался на Маллора, и несколько анонимных зубоскалящих физиономий. Впрочем, в целом они были достаточно вежливы. Вручили послание, под сильной охраной довезли нас до границы и сдали на таможню, точно багаж.

— Опять будете острить, мой шах? — спросил Стагир.

— Над увесистыми любовными записками, что тебе пишет прекрасная ина Та-Эль? Отнюдь. Но по причине ревности вскрою самолично.

Он с треском рванул печати и рознял футляр. Оттуда выскочил рулончик полупрозрачных калек, обернутый двумя листами плотной бумаги — напечатанной на машинке и рукописной.

— Ага, вот оно, письмецо!

«Досточтимый Стагир-ини! Рискую обратиться к тебе как к частному лицу, ибо изготовление потребных вам чертежей, описи имущества и проч. и проч. полностью высосало из нас троих (меня, Нойи и Маллора) как физические силы, так и способность выражаться политично. А написать надо, чтобы вы там, в Эро, не сочли эдинцев совсем уж круглыми простофилями и олухами.

Твои го пытались получить на халяву то, что им с удовольствием бы продал каждый нижний чин, не говоря о высших. В народном государстве Эдинер такие каналы для утечки информации и встречного притока валюты считаются скорее добром, чем злом. Информация стоит меньше, чем твердые деньги, которые в конце концов оседают таки в госказне.

Однако самое пикантное в том, что эросцы были в своем праве. Будь они аккредитованными военными атташе, мы бы обязаны были их осведомлять, и куда более широко. Ибо мирный договор между нашими двумя домами пока длится.

Поскольку же кое-кто играл в куплю-продажу, сыграли и мы. Конфисковали товар (поэтому и прилагаем заверенную его опись), а также текущую выручку, не весьма жирную. Ты уж извини, но она пошла на пользу твоего дела: наше копировальное бюро авралило всю ночь, переснимая и перечерчивая ту часть законной вашей доли, которую вы пытались достать обходным путем. Говорят, за бугром есть такие копировальные машины ксероксы, которым спирт нужен исключительно для протирки узлов, ну а наши отечественные сканеры работают в гораздо менее экономичном режиме: валютное виски, джин или ром вовнутрь и домой в портфелях.

Вот, значит, теперь мы вам высылаем получившиеся чертежи. Буде же вы пожелаете, чтобы вам вернули электронику, медикаменты и модные тряпки (каюсь, мы не досмотрели, как Маллор-ини наложил на сие лапку, и очень увесистую), а также выдали информации на полную катушку — приезжайте официально. И по мере вашей возможности — поскорее, ибо наши благие обстоятельства могут измениться.

С неподдельным уважением Та-Эль Кардинена, доверенное лицо президента, имеющее при нем непонятный статус.

P.S. L’etat — s’est moi. Мир — тоже я. Пока еще.»

— И какого вы оба мнения? — спросил Таир-шах. — Стоит откликаться на зов?

— Мне — да. Между строк нам обещают большее и лучшее, чем на письме. Кроме того, я отвечаю за моих людей, — сердито ответил Стагир. — Коль уж они наследили, мне и подтирать.

— Ай-ай. Так отзываться о визите к прелестной даме! Я полагаю, мой батюшка старый шах, согласится, что она достойна большей чести. Поэтому посольство снова возглавляю лично я.