Шрифт:
Как же теперь из деревни хотелось спешить к нему! Вот уже на высоком зеленом холме — город, с древними колокольнями, с многочисленными роями домов, с зелеными лесками вдоль улиц. Вот и Дом печати неподалеку, стоит лишь проскочить поле и речную пойму.
Навстречу машине уже торопливо несутся придорожные саженцы, голубые ленты васильков едва удерживают тяжелые космы ржи.
Стоп! А цветы? В его кабинете же нет цветов. На столе лишь авторучка, стопка бумаги, перекидной календарь — 16 июля, самый разгар лета! И в кабинете не слышны трели птиц, не влетают в форточку потоки лугового воздуха. Разве он видит, каково нынче за городом — цветут ромашки, колокольчики крупные и мелкие, медоносная белянка? Ох, и пахучая же она.
— Нет, в это пору нельзя из деревни возвращаться без цветов.
Шофер, везший из города клубнику, озабоченно глянул на часы, потом улыбнулся и сказал:
— Что ж, пользуйтесь, пока я добрый!
Елена выскочила из машины. Ноги ее тут же охватил чертополох, но как могли эти уколы отворотить от задуманного?
Травы расступились, обнажили гнездо жаворонка с двумя птенцами. Тень человека, вероятно, показалась им облаком над лугом, вот и крепко, нервно прижались один к другому. Но лето тут же кинулось на защиту своих творений, огородило гнездо жгучей крапивой, мгновенно указав иную тропинку.
Васильки трудно было рвать второпях, не хотели они расставаться с полем, а ромашки сами охотно шли в руки. Гвоздика дикая легко надламывалась посередине.
— К важному событию готовитесь? — спросил водитель, тоже закидывая для своей жены букет на заднее сиденье. — Или просто к чему-то хорошему?..
Она неопределенно пожала плечами, однако шофер возразил:
— Так я и поверил…
Машина уже несется мимо первых домов, но вдруг Елена пугается, как же на глазах сослуживцев пронесет она в его кабинет цветы? Что при этом должно быть… Напустить на лицо полное безразличие или лукавство изобразить?
Нет, романтика в казенных комнатах не выйдет, а безразличие — тайный код… тем более будет прочитан. Всеми. Без исключения.
Может, вообще не дарить букет? Но тогда Игорь не вдохнет в этот день луговых запахов. День, такой яркий, безгранично теплый, бесследно пробежит мимо него. И запахи трав с речной поймы не напомнят ему о том, что не только птицам хорошо друг около друга в гнезде. А за белизной ромашек он не увидит и ее лица…
«Что же делать?».
— Он, он… издает книги, пишет рассказы, — обратилась Елена к водителю и попросила. — Не можете ли вы сказать ему в шутку, что это от поклонниц его поэтического дара?
— Что ж, пользуйтесь, пока я добрый!
Водитель улыбнулся, взял букет, размашистым шагом двинул к двери. А через несколько минут вышел, веселый, довольный.
— Он… был очень польщен.
Шофер еще что-то говорил, но перед глазами Елены уже возникло его лицо, бледное от волнения как миткаль. Конечно же, весь день Игорь будет ошибаться в длинных колонках цифр, откроет не те страницы, задумается вовсе не над тем отчетом.
Вскоре в ее комнате раздался телефонный звонок.
— Это… ты?
— Угу…
— Весьма неумный поступок, — услышала она раздраженный голос. — Начальник, сослуживцы… На их глазах. Зачем? — Он помолчал, потом резко добавил: — Я выбросил его… Этот букет. И не смей больше… Никогда!
С этой минуты Елене уже не чудилось, что веснушки Игоря пахнут лесом и ольхой, хотя и снилось как-то ночью, что стоит он где-то в темном коридоре и шарит по стене в поисках двери. Елена порывалась встать или хотя бы открыть глаза, чтобы шагнуть к нему, но сон цепко держал ее руки. Мужчина вроде бы топтался около двери до рассвета…
А она поутру долго лежала в постели. Да и к чему вставать? Опять вдруг разверзлось нежданное: пустота, которая, оказывается, всегда зияла между ними. Роковое несходство душ. Опять, выходит, ошибка. Вновь, будто чертополох, — сгустки неоднозначных, несовместимых, чужеродных энергий.
Ах, автор, о чем ты пишешь? О мотогонках, надоях, улове… Помести в свои рассказы женщину, которая опять в чужом городе чувствует себя марсианкой. Огни в домах вновь загораются не для нее. Когда звонит телефон, к нему не стоит протягивать рук, в нем спросят иное имя. А вокруг такая… обычная жизнь… Когда женщина расчесывает волосы, одевает платье, утром идет к реке, долго стоит у крутого склона — и все без ольховых всполохов.
А мужчина… Он целыми днями пишет колонки цифр, вовсе не нуждается в цветах. Опять привычно жалуется друзьям на длинноты дня и скуку жизни.
Но как же он в этой пустоте гармоничен! Как талантливо он умеет не любить.
ИЗ ОЧЕНЬ КОРОТКИХ РАССКАЗОВ
На самаркандском базаре, печально глядя на меня, старик протянул помидор и сказал:
— Чего такая худая? Возьми, твоя крови мало. Жить много надо.
Поблагодарив, я взяла помидор, радостно обвела взглядом горы дынь, арбузов, персиков и поняла, что вот такой же щедрой рукой ты, еще мне незнакомый, но уже мой прекрасный, мой лучший, мой будущий, протянешь когда-нибудь яркую, как помидор, камелию и скажешь: