Перед Славой была его смерть, он понял это непреложно и отчетливо. Пикнув, он отчаянно замотал головой, из горла вырывались только испуганные, протестующие хрипы.

— Ты мне нравишься… — она встала коленями на диван, и изящные руки с острыми ногтями неожиданно сильно сжали плечи перепуганного подростка, еще глубже вдавливая в предательски-податливую спинку кровати.

Сияющие глаза оказались совсем близко, нечеловечески яркие.

В последней, отчаянной попытке все исправить, перекинуть в шутку, Слава всхлипнул:

— Отлично! Я рад! Элли!.. Давай обсудим это позже!.. В школе, завтра?.. Ладно?!. Элли! Элли!.. УМОЛЯЮ ТЕБЯ!!!

Ее губы тронула легкая усмешка.

И вот тут Слава не выдержал:

— ПОМОГИТЕ!!!

Он увидел их!..

Два острых и тонких клыка!

Придававших неизъяснимое очарование улыбке…

А в следующую секунду девушка припала к его шее — и вопль ужаса перерос в вопль боли: клыки пронзили артерию… Элли кинулась внезапно и безжалостно. Миг укуса сознание Вячеслава отметило уже постфактум…

Мальчик кричал недолго: вскоре его вопли перешли в слабые протестующие стоны, а потом смолкли и они.

Их сердца бились в унисон, слившись в каком-то немыслимо рафинированном ритме: как если бы пытались танцевать менуэт в темпе рок-н-ролла. Извращенно и тем не менее упоительно… Волны удивительной легкости накрыли их с головой золотистыми облаками, рассеянным лунным светом — и уже не было ничего. Слава позволил ей завладеть его душой, его мыслями, вести его в этом немыслимом танце…куда?..

А есть ли разница?..

Как в той эпитафии…

Эта мысль мелькнула, но ее плавно и решительно отвели нежные холодные руки, уносящие юношу в темное море бездумности, где растворялось все: судьба, мечты, он сам.

Танец кончился. Остался лишь убаюкивающий шум.

Шум темных волн…

Крови…

Или шороха девичьих волос?..

Элли издала негромкий удовлетворенный стон — и оторвалась от шеи своей жертвы.

И осторожно, словно боясь порезать ногтем, провела пальцами по щеке Славы.

— Какой юный мальчик… — полузакрыв глаза, прошептала она. — Какой теплый, нежный, мягкий… Хорошенький… Мой сладкий…

Щеки ее порозовели; чистые, правильные губы наполнились жизнью, их четкий изгиб стал соблазнительно алым, светящимся… Рубиново прозрачным. А в уголках рта притаились капельки черной в лунном свете крови.

И она аккуратно слизнула их кончиком языка.

Зажмурившись, как большая довольная кошка…

И перламутровый ореол пушистых волос струился светом вокруг ее лица.

Вампирка отпустила Вячеслава, и, обняв за плечи, гладила по голове почти с материнской нежностью — и шелк рукава холодил кожу его шеи.

— Всё прошло, мой маленький, — заботливо успокаивала она. — Не бойся ничего… Я никому так не хотела добра, как тебе, а живу я уже шестьсот лет. Не дрожи так, я же сказала, что не причиню тебе вреда… Ну, успокойся, успокойся, малыш! Хочешь, я пообещаю?.. Клянусь родовой честью, как баронесса Елизавета из рода Попрушнек! Но для тебя я — Лиза. Просто Лиза… Теперь тебе будет приятно, хорошо… Хорошо только со мной… Ну что ты так трясешься?.. Разве я страшная?.. Скажи, ты боишься меня?.. — девушка с очаровательным недоумением вскинула брови, и улыбка ее была улыбкой самой невинности!

— Нет… — прошептал Слава, сам не веря себе. — Ты прекрасна… Днем ты другая…

Похоже, эти слова позабавили ночную гостью.

— У вампиров гардероб не богат! — сокрушенно вздохнула она, пожимая плечами, и вновь вкрадчивый снегопад ее смеха закружил серебристой метелью по комнате. — Что раздобыла, то и ношу. Маленький, я познакомлю тебя с моими друзьями, к которым я и приехала из Венгрии…

— Почему ты не осталась там?..

— О! В Венгрии сейчас так неспокойно!.. — вампирка очаровательно поморщилась. — Переворот, кризис, экономическая неразбериха, разделы власти… Мы, знаешь ли, любим стабильную жизнь. Я не разбираюсь в современной политике…потому что совсем недавно освободилась от заклятья, продлившего мой сон на двести пятьдесят лет.

— Как?..

— Ах, Слава, это неважно! Скажем, к моему гробу прикоснулись во время реставрации замкового склепа. Замок уже давно достояние государства, там музей…а музеи, знаешь ли, надо поддерживать в надлежащем состоянии. Так я обрела свободу.

— А что тебя принесло…прости! — привело в Америку?

— Здесь живет мой брат, — очаровательно пожала она плечами. — И его жена. Они были рады увидеть меня после такой долгой разлуки. Хотели помочь…но я должна сама узнать жизнь этого века, ведь не могут же они все время водить меня за ручку? Поэтому школа. Скоро я сменю гардероб… — Лиза мечтательно зажмурилась. — Боюсь, правда, ценой жизни какой-нибудь модницы…вроде нашей самовлюбленной Кристи!