Шрифт:
Ей стало страшно.
Переступив порог кабинета Батлера, она растерянно остановилась и уставилась на прожектор, стоящий рядом с письменным столом. Шторы на окнах были спущены.
— Садитесь! — недружелюбно произнес Батлер.
Разглядеть его Эвелин не смогла. Яркий свет ослепил ее. Ощупью она нашла стул и присела.
— Это допрос? — спросила она.
— Да!
В комнате воцарилась мертвая тишина.
Эвелин закрыла глаза.
— Смотрите на меня, — приказал Батлер, — и отвечайте на мои вопросы.
У нее стало резать глаза.
— Расскажите мне обо всем, что произошло, когда к вам пришел лейтенант Перси, чтобы забрать данные о Паули.
— Я их отдала ему, — ответила Эвелин.
— Все? — спросил Батлер.
Она помедлила. Неужели Перси донес майору? Это показалось ей невероятным.
— Все!
— Как долго Перси находился у вас?
— Пожалуй, с полчаса. Он взял материалы и ушел обратно.
— Это ложь! — резко оборвал ее Батлер. — Он был у вас почти три часа. Это мы знаем точно. Что происходило в это время?
— Он пытался…
— С успехом?
— Да!
— Вы любите его?
— Нет!
— Значит, он заставил вас… Почему?
Эвелин молчала. Она лихорадочно пыталась обдумать ответ. Но резкий свет действовал на нее как пытка. Резало глаза, стучало в висках…
— Как часто вы передавали информационный материал… Адамсу?
«Он все знает!» — в отчаянии заключила она и сказала:
— Около двадцати раз.
— Вы могли бы припомнить, о каких вещах там шла речь?
— Да. Это были…
— Мы зафиксируем это позднее. Сколько он платил вам за эту службу?
— Ничего. Я люблю его.
— Следовательно, вы зависите от него. А почему вы стали любовницей лейтенанта Перси?
— Он заметил, что я отдала ему не все материалы, и обещал мне молчать об этом, если я…
— Достаточно, — остановил ее Батлер. — Эти материалы тоже предназначались Адамсу?
— Да!
«Каков наглец! — подумал Батлер, имея в виду Перси. — Он не только нарушил мой приказ в отношении Эвелин, но вдобавок еще к скрыл, что Эвелин пыталась передать немцам важные сведения».
— Прошу вас, выключите свет, — слабо попросила Эвелин.
— Нет! — тотчас же раздался голос Батлера. — Допрос еще не окончен.
Лицо женщины было ярко освещено. Теперь можно было разглядеть скрытые косметикой тонкие морщинки у глаз. Батлер молча наблюдал, как от палящих лучей прожектора у нее сохли губы и она то и дело нервно облизывала их.
— Между прочим, вы знаете о том, что вами возведено чудовищное обвинение, против американского офицера? — с расстановкой проговорил он. — Я мог бы и не напоминать, что будет с вами, если вы не сможете это доказать…
Эвелин была близка к обмороку. Перед ее глазами бешено завертелись ярко-красные спирали.
— В то время когда лейтенант был у меня, я включила магнитофон, — простонала она.
— Эта запись у вас?
— У меня ее больше нет.
У Эвелин потемнело в глазах, она медленно стала оседать вниз на своем стуле.
Штаб-сержант подхватил ее под мышки и усадил снова.
— У кого эта запись? — заорал Батлер. — Отвечайте!
— Адамс… — едва слышно произнесла Эвелин, пытаясь защититься от ослепительного света, бьющего по глазам.
— Адамс… — тихо повторил Батлер. Лицо его сразу осунулось. Он тяжело поднялся из-за стола и выключил лампу прожектора.
Наступившая темнота ударила по натянутым до предела нервам Эвелин. Она потеряла сознание.
— Выйди, милочка! — толкнул ее Вильямс и, подняв со стула, вывел из кабинета.
Майор, приподняв одну штору, заглянул в густо разросшийся сад, подступавший вплотную к окну.
«Адамс… — думал он. — Сразу видна его работа. С помощью этой записи он попытается воздействовать на Перси, а может, и на меня, раз я отвечаю за лейтенанта. Устраивать скандал нельзя ни в коем случае. Остается один-единственный путь — сделка с Адамсом. Я, майор Батлер, шеф одного из отделений Си-Ай-Си, бессилен против какого-то занюханного наци».
XIII
Проехав Потсдамскую площадь, Сид сбавил скорость, предъявил на контрольно-пропускном пункте свои документы солдатам Национальной Народной армии ГДР и стал спускаться по Лейпцигерштрассе. Хотя Паули не раз бывал в Восточном Берлине, он не переставал удивляться. Каждый раз ему казалось, что он попал в другой мир.
Залитая неоном Курфюрстендамм, поток автомобилей, нервно снующие по улице люди, кричащие о последних сенсациях продавцы газет, рекламы кинозвезд — все это осталось позади.