Шрифт:
Атомный крейсер "Палеро" продолжал боевое дежурство.
* * *
Атомная подводная лодка "Палый" шла в надводном положении со скоростью 40 узлов. В час. Все шестьсот пятьдесят метров двадцать пять сантиметров ее стройного черного тела бесшумно резали волны океана.
В рубке было тихо, лишь боцман Иван Убийбатько, старый николаевский солдат, неспешно поворачивал резной деревянный штурвал, изредка поглядывая на компас. "КомпАс", - мысленно поправил себя Убийбатько, и сделал поворот оверкиль. Лодка безукоризненно слушалась штурвала, только поскрипывали просмоленные пеньковые тяги.
– Эй, там, на мостике!
– голос командира, усиленный жестяным мегафоном, прозвучал, точно иерихонская труба, но глуховатый Иван даже не поморщился.
– Что у нас по курсу?
– Так што, только што была Япония, вашбродь, а теперь уж Новая Зеландия!
– отрапортовал рулевой, подслеповато щурясь на пачку "Беломора", прикнопленную к стене рубки.
– Порядок. Хорошо идем...
– командир оторвался от мегафона, прошелся по кают-компании, огибая диваны и карточные столы - пятьдесят шагов туда, пятьдесят обратно, и решительно сел за белый рояль. По отсекам бодро загремели звуки "Реквиема" Моцарта.
Взвизгнули плохо смазанные петли переборочной двери, и из реакторной выгородки выбрался мичман Забалуев. Заперев дверь на щеколду и сняв табличку "Не беспокоить", он зевнул и отправился в ванную комнату. Постояв у мраморного умывальника, мичман кое-как причесался, оправил накрахмаленный воротничок белоснежной сорочки, и отправился в кают-компанию.
Начиналась обычная утренняя суета. Экипаж застилал двухспальные кровати, в торпедном отсеке проводились привычные боевые стрельбы. На камбузе чистили столовое серебро, суетились официанты и метрдотель. Заработал рынок.
Внезапно капитан хлопнул крышкой рояля, и его лицо просветлело.
– Штурман!
– Я!
– молоденький штурман был уже тут как тут. В левой руке он сжимал новенькую, еще в заводской смазке, астролябию, с помощью которой только что сверял полуденный курс по созвездию Малой Медведицы.
– Курс налево! Два румба правее солнца!
– Есть!
– штурман залихватски крутнул навигационный глобус и принялся вычерчивать на нем новый курс.
– Бэ Пэ Два Бэ Чэ Один к походу готов!
Командир не понял, но сделал вид, что ничего не услышал.
– Боцман! Поднять грот-марсель! Бом-кливер на гитовы! Трави шкоты! Разрифить паруса! Кочегары к топкам!
На палубе послышалось пение боцманской команды, мерно травившей шкоты за борт и вращавшей брашпиль под барабан надсмотрщика.
– Как вы думаете, милейший, - командир ухватил за локоть пробегавшего мимо акустика, - срочное погружение?
– А? Что?
– переспросил тот, отвернув воротник форменной длиннополой шинели и глядя на командира
поверх огромных наушников.
– Я говорю, срочное ли погружение?!
– заорал тот прямо в выставленное ухо.
– Да!
– с энтузиазмом отозвался акустик и отправился на свое место в легком корпусе подлодки.
– Срочное погружение! Корабль к бою и походу приготовить уже!
– закричал командир, когда акустик захлопнул за собой створки дверей.
– Экипажу с глаз моих укрыться в отсеках!
С мостика по винтовой лестнице, цепляясь за рассохшиеся перила, горохом посыпались люди. Чихая сизым солярным дымом, заработали помпы, которые принялись накачивать воду в огромные цистерны главного, среднего и малого балласта. Реактор загудел и засветился с удвоенной мощностью, поддерживаемый дизелями и аккумуляторными батареями, которых на "Палом" было полно. Трюмный электрик с ковшиком ходил от одной батареи к другой и доливал электролит из ведра, обеспечивая бесперебойную работу сложнейшей техники. Главный ракетчик вынул из кармана коробку с боеголовками и принялся методично навинчивать их на остроносые корпуса.
Наверху, в рубке, старый боцман Убийбатько протер рукавом форменки запотевшее от холодной забортной воды стекло, высунул шнорхель и продолжал вести подлодку по курсу, вертикально вниз, вглядываясь в бездонные океанские глубины.
ФЕОДАЛИЗМ
– Дорогая, что же Вы не танцуете?
– тихо и злобно спросил граф, хватая графиню за запястье так, что у нее хрустнули кости.
– Извините, мне не хочется, - томно отозвалась она и наступила каблучком ему на пальцы ноги. Граф коротко взвыл и аристократическим движением боднул супругу головой в корсет.
– Негодяй!
– ахнула графиня, и метким ударом сухого кулачка, украшенного тяжелыми кольцами, подбила графу левый глаз.
– Суфражистка паршивая, - светски улыбнулся граф и припечатал кулак к римскому носу графини.
– Мужлан! Дубина!
– размазав кровь по брабантским кружевам, графиня выхватила длинную шпильку и умело выколола супругу глаз.
– А-а!
– закричал тот, одним быстрым движением вырвав графине серьги из ушей.
– Merde!
– Вы с-скотина, - сквозь зубы процедила графиня, тяжелой тростью с черепаховой рукоятью проламывая череп мужу. Раздался звук, словно на реке захрустел лед.