Точно, ангелы. У демонов не бывает такого укоризненного выражения лица. В остальном они похожи. Демоны хотят от тебя искушения, ангелы - непременно покаяния. Иконописцы, изображающие ангелов в светлых хитонах, правы, но не совсем. За тысячелетия падений через стратосферу и стремительных вознесений обратно, их одежды существенно пострадали. Теперь ангелы чем-то напоминают спасателей Малибу.

Сидя на перилах балкона и оставляя изящными ногтями дымящиеся борозды в бетоне, ангел вглядывается светлыми глазами во мрак спящей комнаты. Его взгляд чертит на стекле линии, похожие на морозные завитки зимой. К рассвету эти линии пропадут, оставив после себя только яблочный запах.

Что же касается демонов, то каждый ангел универсален, поскольку его тело разделено повдоль – с идеальной точностью на две лицевые половины. И достаточно ему повернуться, как в комнату заглядывает уже совершенно иное существо. Его взгляд теперь не призывает раскаяться, стремительно покрывая стекло матовым налетом. Утром он не пропадает, и домохозяйки ругают химические дожди большого города.

Все зависит лишь от приказа. Ангелы - хорошие солдаты, они всегда видят то, что у них за спиной и не путают ноги. Хотя многие из них в свое время единожды оступились. И были сосланы в дисбат.

Зависнув перед окном комнаты, где только тонкая оболочка стекла, точно мыльный пузырь отделяет спящих смертных от бодрствующих вечных, ангелы напряженно думают. Главная их задача - сны, в этом они не терпят конкуренции. Приложив длинную многопалую ладонь к стеклу, ангелы заставляют его растекаться блестящими кругами, точно следами от камня, брошенного в квадратную лужу. Так рождаются сны.

Иногда, впрочем, они мысленно играют с собственными демонами в шахматы, позволяя себе отвлечься от службы. Выглядит это странно, точно на уровне седьмого этажа формируется маленький смерч, пощелкивающий темными молниями. Но в темноте его не видно никому. Спящие и ворочающиеся за стеклом в такие моменты почти просыпаются от неясного чувства, похожего на то, когда кажется, будто кто-то произнес твое имя - неслышимо, но очень четко. Они почти просыпаются, но тут же засыпают вновь, и видят ангела, сидящего на перилах балкона. Ангел видит их, и знает, что они видят его, а они знают, что он знает, что они видят его и знают, что он... Так сон дробится, распадаясь, точно калейдоскоп.

Эти сны не запоминаются, потому что рассудок бережет владельца, не позволяя ему оставить в памяти невыносимо правильное, застывшее лицо.

Или же - если повезло меньше - невыносимо меняющуюся морду.

– Неопределенное оно какое-то...
– принц Сиддхартха повертел в руках пластиковый стакан с пивом и перевел безмятежный взгляд на сидящего напротив.

– Дай-ка, - Иисус принял стакан, отхлебнул и поморщился.

– "Купеческое", что ли?
– спросил он, потом наклонил стакан и стал смотреть, как тоненькая струйка льется на пол летнего кафе.
– Умеешь ты выбрать, нечего сказать.

– Похоже на то, - Сиддхартха помахал над головой ладонью с растопыренными пальцами. Официантка, закутанная в какое-то выгоревшее покрывало, не спеша подошла и молча уставилась на принца.

– Не хулиганьте, - коротко заметила она Иисусу, даже не поглядев на него.

– Буду, - отрезал тот и поставил опустевший стакан на стол. Потом прищелкнул пальцами, и за пластиковыми стенками оказалось вино.

– А ну, - Сиддхартха взял стакан и чуть пригубил.
– Нормально, да.

– Тебе же нельзя вроде бы, - Иисус похлопал официантку по крутому бедру, - Мария, ты что ли, сегодня снова работаешь? А где Марфа?

– Посуду моет, - отрезала официантка, смахнув его руку, - заказывать что-нибудь будете?

– Будем, - подал голос до сих пор молчавший Мухаммед, - мне сок. В ассортименте.

– Тебе всегда сок, - усмехнулся Иисус, - тоже мне, душа компании.

– Один сок, - сказала Мария.

– Мне водки со льдом, - принц смотрел на реку и почесывал длинную мочку уха.

– Есть "Абсолют" и "Нирвана" местная. Но тоже хорошая. Вам какой?

– Мне?
– Сиддхартха задумался.
– С одной стороны, "Абсолют" проверенный... Но зато "Нирвана" дешевле... Ладно, пусть будет вторая.

– Одна "Нирвана", - записала официантка.

– Вином ее запивать будешь? Здоров мужик, - Иисус подтолкнул ближе к принцу стакан и замер, что-то обдумывая.

– А мне, если можно, воды. Без газа. Я сам справлюсь.

– Со своим нельзя, - предупредила официантка быстро.

– Я и не приносил, - обиженно протянул Иисус, - и не думал даже. Воды без газа, хорошо? И пять хлебов. То есть, булочек.

– Опять столы сдвигать будем?
– лениво спросил Сиддхартха и добавил, - своей щедростью ты лишь увеличиваешь страдания этих людей в будущем.

– Блаженны мученики...
– непонятно отозвался Иисус.

Мухаммед ничего не говорил, а только молча чистил ногти острием изогнутого кинжала.