– Всего на секунду, я обещаю. Пожалуйста.

– Давай.
– Говорит другой охранник.- Что это изменит?

 - Хорошо.
– Отвечает Шелли.
– Я даю вам 2 минуты.

Она кивает мне, и я использую стену, чтобы встать на ноги, мои руки по-прежнему связаны передо мной. Трис приближается, но не так близко, и ее руки сложены, образовывая барьер между нами, который очень похож на стену. Она смотрит куда-то к югу от моих глаз.

– Трис, я...

– Хочешь узнать, что сделали твои друзья?
– говорит она. Ее голос трясется, и я не делают ошибку, думая, что это от слез. Это от гнева.- Они не охотились за сывороткой памяти.

Они охотились за сывороткой смерти. Так что они могли убить кучу важных людей из правительства и начать войну.

Я смотрю вниз, на свои руки, на плитку, на носки своих туфель. Война.
– Я не знал...

– Я была права. Я была права, а ты не слушал. Снова.
– Она говорит тихо. Её глаза зафиксировались на мне. И я не уверен, что хочу её взгляда, которого я жаждал. Потому что он разрывает меня на части, кусок за куском.
– Юрайа стоял, прям перед одной из взрывчаток, которые они использовали как отвлекающий манёвр. Он без сознания, и они не уверены, что он проснётся.

Странно, как слово, фраза, предложение, может вести себя как удар по голове.

– Что?

Все, что я вижу, это лицо Юрайа, когда он упал в сетку после, Церемонии выбора, его головокружительные улыбку, когда Зик и я вытащили его на платформу рядом с сетью.

Или, как он сидел в тату-салоне, его ухо измерялось, чтобы оно не стояло на пути Тори, когда она собиралась сделать тату змея. Юрай не можете проснуться? Юрай ушел навсегда?

И я обещал. Я обещал Зику, что буду присматривать за ним. Я обещал...

– Он один из последних друзей у меня.
– Говорит она, и её голос надрывается.
– Я не знаю, смогу ли я когда-либо смотреть на тебя так же еще раз.

Она уходит. Я слышу приглушенный голос Шелли, говорящий мне сесть, и я опускаюсь на колени, позволяя моим запястья отдохнуть на ногах. Я изо всех сил пытаюсь найт способ избежать этого ужаса, что я сделал, но нет никакой сложной логики, которая может освободить меня, нет никакого выхода.

Я накрываю своё лицо руками и стараюсь не думать, пытаюсь вообще ничего не представлять.

Верхний свет отражается запутанными кругами в центре стола. На них я останавливаю свой взгляд, рассказывая все то, что говорила мне Нита. Эта история была очень похожа на правду, поэтому я, не задумываясь, поверил ей. Когда я закончил, мужчина, записывающий все, допечатывает последнее сказанное мной предложение на экране, он подсвечивается при каждом нажатии на клавиши. После этого девушка, заместитель Дэвида - Анжела говорит:

– Получается, ты не знал причину, по которой Хуанита просила отключить тебя систему безопасности?

– Нет.
– Говорю я, и это правда.
– Я не знал истинную причину. Я знал лишь ложь.

Они опросили все остальные под сывороткой правды, но не меня. Генетическая аномалия, которая помогает мне, знают во время моделирования также предполагает, что я могу выдерживать сыворотки, так что мои показания под сывороткой правды не могут быть надежными. Пока моя история вписывается в другие, они будут предполагать, что это правда. Они не знают, что несколько часов назад, мы все были привиты против сыворотки правды. Информатор Ниты среди врачей предоставил ей прививки против сыворотки месяц назад.

– Как же, всё-таки, она убедила вас сделать это?

– Мы друзья, - говорю я, - она... была одним из моих немногих друзей здесь. Она просила меня доверять ей, сказала, что весь этот план пойдет на пользу, поэтому я верил ей.

 - Что ты думаешь обо всем этом сейчас?

Я, наконец, смотрю на нее.

– Я еще ни о чем в жизни не жалел настолько сильно.

Яркий, но тяжелый взгляд Анжелы становится немного мягче.
– Хорошо, твой рассказ совпадает с тем, что сказали остальные.

Учитывая то, что ты совсем недавно в нашем сообществе, незнание нашего генерального плана, и твои генетические отличия, мы склонны быть снисходительными. Наш приговор

– условно-досрочное освобождение - ты должен работать на благо организации и вести себя надлежащим образом в течение одного года. Тебе будет запрещен доступ к каким-

либо частным лабораториям или комнатам. Ты не сможешь выйти за пределы без специального разрешения. Ты будешь отмечаться у нас каждый месяц, с личным офицецером, которого мы назначим позже. Все понятно?