– Я не понимаю,- говорит Маркус.

– Я говорила с некоторыми из моих друзей Искренних, - говорит Джоанна, - они сказали, что твой сынок под действием сыворотки правды рассказал, что все те грязные сплетни, распущенные Джанин Мэтьюз о тебе и твоем сыне были правдой. Это так?

К моему лицу приливает кровь, и я погружаюсь в себя, сгибая плечи.

Маркус качает головой.

– Нет, Тобиас...

Джоанна поднимает руку. Она говорит с закрытыми глазами, будто не может смотреть на него.

– Умоляю. Я видела, как ведет себя твой сын, я видела, как ведет себя твоя жена. Я знаю, как выглядят люди, которые были подвержены насилию.

Она убирает волосы за ухо.

– Мы сами осознаем это.

– Ты не можешь верить, - начинает Маркус. Он мотает головой, - я сторонник дисциплины, да, но я лишь хотел, как лучше.

– Муж не должен дисциплинировать свою жену, - говорит Джоанна, - даже в Отречении. А что насчет твоего сына... хорошо, скажу, что я верю, что в этом твоя вина.

Пальцы Джоанны скользят по шраму на ее щеке. Мое сердце подавляет меня с каждым ударом. Она знает. Она знает, не потому что она слышала мои слова в комнате признаний у Искренних, а просто потому, что она знает, она сама пережила это, я уверен. Интересно, кто это был в ее случае - мама? папа? кто-то еще?

С одной стороны, мне всегда было интересно, что будет делать мой отец, если столкнется с истиной лицом к лицу. Я предполагал, что он может превратиться из скромного лидера Отреченных в ночной кошмар, с которым я сталкивался дома, что он мог наброситься на человека и показать, кто он на самом деле. Меня бы удовлетворила такая реакция, если бы я увидел именно ее, но в реальности реакция была другой.

Он просто стоит там, выглядя смущенным, и на мгновение я удивляюсь, вдруг он запутан, вдруг в его больном сердце он верит его лжи о моей дисциплине. Мысль создает бурю внутри меня, грохот грома и порыв ветра.

– Теперь, когда я была честной, Джоанна говорит, спокойнее, ты можешь сказать мне, почему ты попросил меня приехать сюда.

Маркус сменяет тему, как будто старая тема никогда не обсуждалась. Я вижу в нем человека, который делит себя на отсеки и может переключаться между ними по команде.

Один из этих отсеков предназначался только для моей матери и меня.

Сотрудник Бюро перемещает камеру ближе, так что здание Хэнкок просто черный фон позади Маркуса и Джоанны. Я следую взглядом за балкой по диагонали экрана, так что я не должен на него смотреть.

– Эвелин и Афроакционеры тираны, говорит Маркус.
– Мир, который был между фракциями, до первой атаки Джанин, может быть восстановлен, я уверен в этом. И я хочу попытаться восстановить его. Я думаю, это то, что вы тоже хотите.

– Да - отвечает Джоанна - Как ты считаешь, что мы должны сделать?

– Это та часть, которая тебе может не очень понравиться, но я надеюсь, ты будешь трезво оценивать ситуацию - сказал Маркус - Эвелин контролирует город с помощью оружия.

Если отобрать у неё это оружие, у неё не будет столько энергии, и мы сможем бросить ей вызов.

Джоанна кивает, и проводит туфлёй по тротуару. Мне видна только гладкая часть её лица, её мягкие, но волнистые волосы, её полные губы.

– Что ты хочешь, что бы я сделала?
– спрашивает она.

– Позвольте мне присоединиться к вам, как лидер Аллигентов , говорит он.
– Я был лидером Отречённых. Я был практически лидером всего этого города. Люди сплотятся вокруг меня.

– Люди уже сплотились - говорит Джоанна.
– И не за человека, а за желание восстановить фракции. Кто сказал, что ты мне нужен?

– Не уменьшай свои достижения, но Аллигенты все еще слишком незначительны, чтобы быть большими, чем просто небольшое восстание, говорит Маркус. Афроакционеров больше, чем ты думаешь. Ты нуждаешься во мне. Ты это знаешь.

Мой отец может убедить людей без очарования, и это всегда смущало меня. Он заявляет, что его мнение, это факт, и как-то его полное отсутствие сомнений заставляет вас поверить ему. Это качество пугает меня сейчас, потому что я знаю, что он сказал мне: что я был сломан, что я был бесполезен, что я ничто. Во сколько из тех вещей, он заставляет меня верить?

Я вижу, Джоанна начинает верить ему, думая о небольшой группе людей, которых она собрала. Думая о группе, что она послала за забор, вместе с Карой, и никогда не слышала о нас. Думая о том, как она одинока, и как богата история лидерства. Я хочу крикнуть ей сквозь экраны не доверять ему, чтобы сказать ей, что он хочет только вернуть фракции назад, потому что он знает, что он может занять место в качестве лидера снова. Но мой возглас не может дойти до неё, не сможет, даже если бы я стоял прямо рядом с ней.