– Я тебе не противник, значит, умру от твоей руки… – дождавшись, пока она договорит, обреченно выдохнул Тарваз. – А потом ты убьешь еще и Давира…

– А Давира-то почему? – взвыла Нита.

– Потому, что Вага мстить не сможет: Кром – спаситель его детей…

Шестой день первой десятины третьего травника

—Посмотрите, сир, оно его сейчас съест!!! – встревоженно воскликнула леди Амалия и, округлив глаза, показала рукой в сторону замка Геррен.

Неддар окинул взглядом сбегающую с холма дорогу, на которой, по случаю их приезда, не было ни одной живой души, высоченные стены, на которых реял стяг с родовым гербом барона Олмара, донжон, возносящийся над ними еще на пару десятков локтей, и недоуменно уставился на девушку:

– Съест? Кого? Кто?

Полюбовавшись на его непонимающее лицо, баронесса притворно нахмурила брови, привстала на стременах, выхватила из ножен родовой кинжал и взмахнула им так, как будто посылала в атаку по меньшей мере армию:

– Отступаем: Геррен в опасности – во-о-он то облако с раззявленной пастью вот-вот проглотит бедный, маленький и такой беззащитный сахарный леденец!!!

Король кинул на замок еще один взгляд и расхохотался – белоснежное «лицо», нависающее над светло-розовыми стенами, искрящимися в лучах заходящего солнца, выглядело как угодно, но не «угрожающе».

– Если леденец «в опасности», то почему «отступаем»? – подхватывая игру фаворитки, «возмущенно» поинтересовался он. – А как же мой долг перед вассалом?

– Вот смотрю я на вас, ваше величество, и пытаюсь понять, каким образом вы умудрились захватить Карс? – притворно вздохнула баронесса. – Даже несмышленый ребенок, увидев поле предстоящего боя, поймет, что если мы рванем на помощь защитникам замка, то съедем в низину! И тем самым бросим их в пасть атакующему врагу!

– Леди Амалия права, сир! – ухмыльнулся граф Гастар [140] , невесть как услышавший объяснение девушки и подъехавший поближе. – Ведь если мы вернемся обратно на холм, то агрессор промахнется и будет вынужден довольствоваться Свечой Рассвета… [141]

– Если мы сейчас развернем коней, ашер, то в замке начнется паника… – чуть слышно буркнул Кабар.

Мог бы и не объяснять – реакцию барона, еще не оклемавшегося от последствий недавнего мятежа [142] , Неддар представлял. И довольно неплохо. Поэтому положил руку на рукоять правого наш’ги и воинственно вскинул голову:

– Нет, отступать мы не будем: стены замка достаточно крепки, чтобы выдержать любые укусы…

– …а призрачная голова побежденного вами врага будет очень неплохо смотреться над одним из каминов вашего дворца! – захихикала девушка.

…Пасть в неравном бою и оказаться на стене в качестве трофея облако не пожелало, поэтому начало меняться задолго до того, как долетело до «леденца»: сначала истончилась и пропала «нижняя челюсть», потом уменьшился в размерах и единственный, но о-о-очень внушительный верхний «клык», а сквозь «щеку» и «глаз» начало просвечивать небо.

– Испугалось! – удовлетворенно заключила леди Амалия. – И теперь плачет от ужаса! Вон, видите потеки на стенах?

Неддар видел. И мысленно сочувствовал жителям лена – раз барон Олмар приказал вымыть даже крепостные стены, значит, последнюю десятину спать им удавалось в лучшем случае по паре часов в сутки…

…Объем работ, выполненных для того, чтобы подготовить замок к приезду Неддара, впечатлял: избавив стены и донжон от вековой пыли, Геррены углубили, почистили и наполнили водой ров, привели в идеальный порядок настил подъемного моста, отполировали цепи и герсы, вылизали и засыпали свежим песком захаб, заделали выбоины под машикулями и, кажется, даже заново переложили пару зубцов на надвратной башне. Ступени крыльца, на которых предки барона Олмара протерли заметные углубления, сияли первозданной чистотой, белыедвери донжона обзавелись новыми коваными ручками, а штыри решетки, перекрывающей верхнюю треть проема, – наконечниками, отточенными не хуже, чем Неддаровские Волчьи Клыки.

Лица встречающих тоже несли на себе следы «подготовки к празднику» – глаза хозяина лена Геррен и его супруги ощутимо ввалились и покраснели, а их дети выглядели такими измученными, как будто отмывали стены своими собственными руками.

Впрочем, стоило Неддару спешиться и подойти к лошади леди Амалии, как баронесса Этель, по праву считавшаяся первой сплетницей Вейнара, скинула с себя сонное оцепенение, ее глаза расширились и стали напоминать чайные блюдца, а в их глубине появились зависть и досада: король выбрал себе фаворитку, а она, самая информированная особа в королевстве, об этом даже не слышала!