Шрифт:
Бог-Отступник услышал: не успел я добраться до дна ущелья, как впереди раздался ликующий шепот Шалого:
– Следы, ваша милость! Те же самые!!!
…Если верить Арвену – а не верить ему у меня не было никаких оснований, – Унгар и Мэй проехали по тропе предыдущим вечером по направлению к Голонскому тракту. Опять же, по его словам, их лошади были настолько сильно вымотаны путешествием, что еле переставляли ноги.
– Ночевали на поляне у Белого Ключа. Значит, остановятся на ночлег. А до тракта доберутся завтра к часу оленя… [205]
205
Час оленя – с 2 до 3 часов дня.
Само собой, я тут же поинтересовался, к которому часу до тракта доберемся мы. И не поверил своим ушам, услышав его ответ:
– Думаю, что где-то за час до них. Если, конечно, пойдем через Двурогий холм и сможем двигаться так же быстро, как добирались досюда…
– Сможем… – упав на землю прямо там, где стоял, выдохнул я, стянул правый сапог, наскоро перемотал сбившуюся портянку, обулся и, вскочив на ноги, уставился на Шалого: – Ну, и куда идти?
Показал. На эту самую Тиртову тропу. И первым рванул вперед. Я побежал следом и уже через десяток шагов понял, почему лошади устали: ущелье оказалось завалено камнями. Размерами от моего кулака и до десяти-двенадцати локтей в поперечнике. Мало того, как минимум один из пяти попадающихся под ногу так и норовил провернуться, а проносящийся мимо – ткнуться в локоть или колено.
Впрочем, мучиться нам пришлось сравнительно недолго – минут через двадцать такого «бега» склоны ущелья начали постепенно понижаться, камни – измельчали и наконец превратили тропу в подобие дороги.
Само собой, я тут же попытался ускориться, но в этот момент Арвен вдруг замер как вкопанный и принюхался:
– Дымом пахнет, ваш-мл-сть! И жженой костью…
Я втянул в себя воздух и ничего не почувствовал. Вернее, почувствовал свой собственный «аромат» – вонь сукровицы и гноя, смрад от местами обуглившихся нагрудника и наручей и вонь пота.
– Ты уверен?
Вместо ответа парень сорвал со спины лук, вытащил из-за пазухи кожаный мешочек и торопливо его развязал.
Я тут же сдвинул пояс так, чтобы чекан оказался под рукой, поправил перевязь с метательными ножами, поудобнее перехватил посох, затем дождался, пока Шалый набросит на рога тетиву, и повелительно мотнул головой – мол, веди.
Повел. Но не по тропе, а вдоль склона. Добрался до узенькой расщелины, скользнул внутрь, ящерицей взлетел вверх и, на миг замерев у края, жестом предложил подниматься к нему.
Я взобрался следом, встал враспор между двумя подходящими камнями, осторожно выглянул наружу и онемел: в центре небольшой полянки, видимой как на ладони, отчетливо выделялось здоровенное выжженное пятно. А в его центре высился прогоревший остов погребального костра…
– Если… Унгар… меня… похитит… я… уйду… из жизни… – простучало сердце. Потом на миг сжалось от дикой боли и застучало снова: – Так, как Аютэ… Так, как Аютэ… Так, как Аютэ…
– Куда вы, ваша милость?! – чуть слышно донеслось из-за спины.
Я изо всех сил сжал зубы, чтобы не заорать от страха, и, все ускоряясь, понесся вниз по склону, до рези в глазах вглядываясь во все увеличивающийся черный круг.
Нырнул в низину, перескочил через узенькую нитку ручейка, взлетел на небольшой пригорок и почувствовал, что сердце начало биться с перебоями: на опушке леса между ветвями двух кряжистых дубов чернела хейсарская бурка. А под ней высилась огромная груда лапника, накрытая аж двумя походными одеялами!
Перед внутренним взором тут же замелькали картинки из недавнего прошлого – дорога в Шаргайл, ночевка в лесу и шалаши, сделанные хейсарами. Я тут же остановился, зажмурился, истово взмолился всем Богам сразу, моля их не отворачиваться от моей жены, и… услышал зловещее карканье [206] за спиной!
– Я прошел Путь и возвращался в храм! – выдохнул я, разворачиваясь на месте.
Ворон склонил голову набок, недобро посмотрел на меня правым глазом и переступил с ноги на ногу.
206
По местным поверьям, ворон – вестник смерти. И голос Темной половины Двуликого.
– Я ехал в храм! – чуть громче повторил я, чтобы заглушить возникшие в памяти слова короля: «… по дороге к границе нам придется заехать в Фьерн, Тьюварр и Ирригард…»И уточнил, чтобы было понятнее: – С женой, которая должна была разделить мое Темное Посмертие!
Ворон посмотрел на меня левым глазом, расправил крылья и взвился в воздух.
– Мы ехали в храм!!! – срывая горло, заорал я. – В храм, слышишь?!
Вестник не слышал. Вернее, не хотел слышать – метнулся на Полночь и исчез за кронами деревьев.