Продолжать описание того, что происходило на постоялом дворе, он не смог – подался вперед, со всей дури врезал кулаком по столешнице и заорал на весь сарти:

– Кром, еле стоящий на ногах, со мной и леди Амалией на плечах, вступил в бой!!! А в это время Унгар Ночная Тишь и его побратим, решившие воспользоваться покушением на меня, чтобы похитить Мэйнарию, УБИВАЛИ тяжело раненного Гарташа!!!

Каменная Длань побледнел как полотно, открыл рот, чтобы что-то сказать, потом тяжело поднялся на ноги, вытащил из ножен наш’ги и полоснул себя по яремной жиле.

Неддар даже не дернулся – проводил взглядом оседающее на пол тело, затем оглядел остальных аннаров и равнодушно пожал плечами:

– Зря. Его смерть не перевоспитала Унгара и не вернула Крому его жену…

Несколько долгих-предолгих мгновений в зале Совета было тихо. До того момента, когда король перевел взгляд на увея и вопросительно уставился ему в глаза.

Верховный жрец сглотнул, потер переносицу, словно что-то вспоминая, потом коротко кивнул, встал и с силой вбил свой жезл в пол:

– Я говорю голосом Бастарза: ты – услышан! У-уэй!!!

Дав аннарам свыкнуться с мыслью о том, что уже на рассвете следующего дня весь Шаргайл превратится в один большой военный лагерь, Неддар приподнял правую руку и легонечко шлепнул по подлокотнику:

– Крейн?

– Да, адвар?

– Через час я привезу в ваш сарти тело твоего сына. Через два ты отправишь два десятка воинов в Туманный Овраг и четыре – в Бочаги…

Старший отец склонил голову в жесте повиновения.

– Мест для засады было два. Если тех, кто ждал меня в Бочагах, предупредили, что покушение состоялось, то метатели, скорее всего, уже уничтожены, а те, кто из них стрелял, разбежались по окрестным лесам. Так вот, твоя основная задача – собрать все, что осталось от этого оружия, найти как можно больше тех, кто знает, как они устроены, и приволочь их в Шаргайл… Варраз?

– Да, адвар?

– Отправишь три десятка воинов в Увераш. Арестуешь леди Марзию и ее телохранителя за соучастие в покушении на короля…

Острый Коготь прижал кулак к левой половине груди.

– Все остальные воины займутся подготовкой к вейле’хаару…

– А те, которые сейчас находятся вне Шаргайла? – поинтересовался Лерий.

– У них своя задача… – оскалился король. – Они будут вырезать Пепельное братство…

Девятый день второй десятины третьего травника

Д вуликий в бешенстве: он, еще совсем недавно хоть изредка да поглядывавший на меня, не просто повернулся спиной, но и расправил свой плащ на моем Пути. Впрочем, я его понимаю – с его стороны мои метания по дорогам Голона, Эркуна и Увераша должны казаться попытками избежать Темного Посмертия.

Изменение отношения Бога-Отступника чувствуется во всем – в постоянном тумане в голове, не дающем сосредоточиться. Во все усиливающейся слабости, справляться с которой помогает только ЕГО Благословение. В приступах апатии, перемежающихся со вспышками бешенства, во время которых я то не реагирую практически ни на что, то превращаюсь в кровожадное чудовище, бросающееся чуть ли не на каждого хейсара, попавшегося на пути.

Эти самые вспышки бешенства бесят сильнее всего: стоит мне увидеть мужчину в ара’д’ори, как мои губы сами по себе шепчут «Элмао-коити-нарр», руки стискивают посох, а перед глазами возникает пламя малого погребального костра, в котором я собственноручно сжег язык Мэй.

Горцы – как правило, десятники в патрулях и старшие в караулах у въездных ворот крупных городов, – не боящиеся никого и ничего, увидев меня, несущегося в атаку, сначала каменеют, затем падают на одно колено и склоняют голову к правому плечу, ПОДСТАВЛЯЯ ПОД УДАР ШЕЮ! Все до единого – от ори’шеров, давно научившихся выдержанности, до ро’ори, которые должны вспыхивать, как солома.

Убивать сдавшихся я почему-то не могу даже в этом состоянии, поэтому останавливаюсь и опускаю посох. Потом вглядываюсь в их глаза, вижу чувство вины, которое они испытывают передо мной, и проваливаюсь в бездну отчаяния: они знают о том, что сделал Унгар. И тоже ищут. Увы, безрезультатно.

Приблизительно так же я должен реагировать на членов Пепельного братства – я прекрасно помню, что «пел» голос, пытаемый Латирданом. Но Двуликий зачем-то уводит Серых с моего пути: я не нахожу их ни в удобных для засад местах на трактах и дорогах, ни в подворотнях ночных городов, ни в известных мне притонах.

Это странно. Нет, не странно – невыносимо: отсутствие возможности утолить жажду крови убийством тех, кто хотя бы косвенно виноват в похищении Мэй, сводит с ума. И добавляет жара в пламя ненависти, выжигающее мою душу…