и весу в нём килограмм пятьдесят не меньше. Он мачту нашу

корабельную видать за дерево принял. Она ведь, мачта то наша вся

в верёвках, с бегущим такелажем и блоками. Капитан на всякий

случай для грузовых работ стрелу велел снарядить. Ну чем для

росомахи не дерево. Любимое место для них. Заберутся повыше и

сверху в засаде добычу поджидают. Дождутся и камнем на жертву.

Когтями длиннющими в холку вцепятся и к горлу, чтобы значит

яремную жилу перегрызть. Матерая росомаха и взрослого оленя

завалить может и с волком, а то и с медведем за добычу сразиться.

Бывает и на человека по ошибке нападает,когда сильно оголодает

или если в угол её , как крысу загнали. Всё из засады норовит,

исподтишка. Подлый зверь,просто гиена северная. Так она на

медведя больше смахивает, но сама родственница куницы, а

приглядишься всеми повадками прямо гиена африканская и шипит

и рявкает похоже.

Ты вот что, малой. Мы с тобой сейчас трап на борт затащим, а то

ведь он упрямец - росомах то этот. Не ровён час и вернутся может,

а оно нам надо. По тросам швартовным небось не заберётся - на

них щитки от крыс. Иная ловкая крыса и перелезет,а он нет -

крупноват, да и водицы морской побаивается." Мы со вторым

общими усилиями принялись "вирать" (поднимать) трап на палубу.

Моросящий дождь превратился в несильный, но довольно

противный ливень и после поднятия трапа на палубу второй

милостиво разрешил мне коротать вахту в каптёрке, под боком у

боцмана. Этой царской милостью я и не замедлил воспользоваться.

Поведав Устинычу только что пережитую и художественно

прочувственную "Легенду о Росомахе", я получил от него похвалу

за живой и образный язык изложения, после чего с чувством

исполненного долга принялся дослушивать прерванную по вине

199

приблудного хищника всё ещё неоконченную "Гренландскую

повесть".

Боцман, как профессиональный рассказчик прочистил

горло( обошлось без тренировки дикции,типа:" Корабли

лавировали,лавировали..."), отхлебнул чай из кружки и пошевелив

сивыми усами, не торопясь продолжил: " Мясом мы запаслись

изрядно. После того, как мы двоих бычков подстрелили и

освежевали, вдруг слышим неподалёку мычание и жалобное такое,

как будто телёнок плачет. Пошли мы на звук и неподалёку набрели

на несчастного. Бычок-подросток молодой совсем. Он видать на

мох позарился, который каменный холмик облепил. Ну и

подскользнулся после дождика на скользком,да так неудачно, что

ногой в расщелину попал , ну и заработал открытый перелом.

Мается бедный, а чем поможешь - конец ему, не жилец. Жизнь

порой штука жестокая. Вообщем помогли ему, чтоб не маялся

бедолага. Ну а мясо молодое, нежное забрали - не пропадать же

добру. Чистого веса центнера три с половиной вышло и это с

учётом того, что мы по указанию Миника только лучшие части

туш прибрали, а оставшееся и пары часов не залежалось. Сначала

собачки наши полакомились, а чуть погодя и местная шушара

подоспела - песцы - лисы полярные. Тявкают, чавкают, чуют, что

весной их не тронут - мех песцовый только зимой хорош, ну и

пируют без оглядки. Мы и сами мясца наелись вдоволь, как и

мечталось на костре запечённого.

Отдохнули мы после обильной трапезы перед обратной дорогой,

под охраной всё той же шкуры медвежьей и пока я почивал Миник

успел раньше встать и из подручных средств волокушу соорудил,

чтобы добытое мясо транспортировать. Двинулись потихоньку,

чтобы собачек не утомлять. Один на нартах правит, другой пешком

рядом, если дорога ровная. Каждый час привал,упряжке отдых.

Так мы в пути пробыли сутки не меньше, хотя поди знай сколько

точно, когда над головой луна вместе с солнцем на пару зависают.

Наконец добрались до места. Гляжу, а нас встречают. Картина

достойная кисти Рокуэлла Кента, Гренландию рисовавшего: Стоит

толпа - человек тридцать не меньше. Инуиты на белом, твёрдом