повысил голос на собиравшегося, видимо, что-то возразить

командора "Брунгильды". После чего продолжил:"С этого момента

я буду неотлучно находится подле вас, командор. Всякое серьёзное

действие может быть совершено вами только и исключительно

после моего одобрения. Вы сказали, что собираетесь разобраться с

русскими. Как именно? "

Кранке крякнув, видимо после выпитой рюмки ответил: "Мы

преподнесём им прощальный букет из трёх чёрных роз с тупыми,

но смертоносными шипами. Русские влезли в неизвестный фьорд

и на выходе наткнулись на старые морские мины - привет из

второй мировой. Несчастный случай. От этого корыта останутся

одни воспоминания в семьях безутешных вдов и сирот." Люци

холодно заметил: "Да вы у нас поэт, Кранке. Впрочем план прост и

эффективен. Одобряю. Теперь к главному. Утром я выслушал вашу

версию о том, что побудило вас провести несанкционированную

акцию с платформой в Северном море. Вы заявили, что проявили

инициативу для блага общего дела. Однако своим самоуправством

вы как раз чуть было не погубили операцию ценой в многие сотни

миллионов долларов. Ваши доводы не убедили меня. Хотите что-

то добавить? "

Кранке тяжело вздохнув, ответил: "Герр Люци, основная польза

от этой нашей, простите моей неудачной попытки провести

полноценную акцию заключается в том, что мы точно установили

ненадёжность кислотных мин. Я позволю себе напомнить, что их

производитель двоюродный брат этого ничтожества Штинкера,

моего старшего помощника. Как мне известно в их разработку и

производство был вложен не один миллион, а я между тем

165

предупреждал руководство, что с этой семьёй мошенников нельзя

иметь дело. "

Люци прервал речь капитана Брунгильды заметно раздражённым

тоном: "Довольно герр командор. Ваши давние неприязненные

отношения с семьёй Штинкер для нас не новость. Более того мы

сознательно сделали одного из её членов, оказавшимся к тому же

опытным моряком, вашим помощником. Древнее правило

"разделяй и властвуй" никто не отменял. Мы должны знать о

каждом шаге, о каждом намерении наших ключевых фигур. Нам

не нужны верные друзья, способные спеться за нашей спиной. Нам

нужны надежные и контролируемые исполнители, а не

авантюристы с непредсказуемой инициативой. Не играйте с роком,

Кранке. Как вы удачно заметили по поводу русских с людьми не

поддающимися просчитыванию нельзя иметь дело. Сейчас вы

вернётесь на Брунгильду и смените на вахте Штинкера. Я хочу

поговорить с ним. Пришлите его в эти апартаменты с портретом

покойного фюрера на стене, кстати распорядитесь убрать этот

шедевр. Он меня раздражает - физиономия того кто плохо кончил

это мощный демотиватор. "

Послышалось щелканье каблуков и сухой по военному,

неожиданно чёткий голос Кранке: "Слушаюсь, мой командир. "

Снова раздался лязг открываемого и закрываемого клинкета. В

наступившей тишине вдруг раздался звонкий шлепок, словно

ударили открытой ладонью по столешнице. Мы услышали

злобный, шипящий шёпот Люци: " Хадидж ! Ибн ил хинзи ! " В

этот момент все присутствующие (за исключением Варда) как по

команде взглянули на нашего всезнающего боцмана, ожидая,

видимо, пояснений. Бронислав Устиныч , пожав плечами коротко

резюмировал: " Араб. "

Верманд кивнул согласно и добавил: "Недоносок и сын свиньи

это точно не французский. " Весь этот германоязычный поток

информации доходил до меня и Ромы с Борькой только лишь

трудами нашего тихо-синхронного переводчика Гены Эпельбаума.

Последняя реплика норвежца заставила меня посмотреть на его

персону более пристально . "Кажется в нашем полку эрудитов и

полиглотов пополнение" - мелькнуло в моей голове казалось

совсем некстати. Прошло минут десять. Всё это время Люци

166

вышагивал по комнате и что-то неразборчиво бормотал. Наконец