Через какое-то время узнаю, что Чекашов отправлен на пенсию. Мне, конечно, польстило бы, если бы причиной тому стала моя статья. Но, говорят, просто пришло время переходить человеку на заслуженный отдых.

Посчитал – и мне немного уже до этого перехода – восемь лет. А странно, не чувствую никакой усталости, пишется даже легче, чем, скажем, десять лет назад. И на подъем легок. Неужели через восемь лет все изменится так, что пора будет «на заслуженный»…? И заслужил ли я его? «Восемнадцать лет, и ничего ещё не сделано для бессмертия!» Мне уже шестой десяток… А что сделано? Не для бессмертия – это чушь юнца. Что сделано для того, чтобы сознавать: не зря «коптил небо»? Ну, стал писателем, стал журналистом-международником, пишу интереснее многих, коллеги хвалят, кое-кто опасается. Это и есть слава? Да, но «широко известен лишь в узких кругах» Чтобы стать всенародно известным, нужен какой-то другой уровень популярности, нужно, чтобы о тебе говорили не только в дружеском кругу или на какой-то планерке… Чтобы говорили везде, знали в лицо. У меня уже не будет этого. Опоздал.

Это теперь я понимаю, что опоздал потрясать человечество. А в пятьдесят три тщеславие ещё несло меня на камни, которых тогда не замечал. Быть популярным так славно! Тебе улыбаются, спешат поздороваться, о чём-то спросить, что-то рассказать и даже поплакаться. Но для этого надо выделяться из ряда. В моем случае – поступать иначе, чем большинство. Писать лучше, смелее и глубже других. Не бояться высказать своё мнение, даже если ставишь этим под угрозу свою карьеру, благорасположение начальства. Среди писателей многие бы хотели продолжить сотрудничать с киноиндустрией – я оборвал с ней после первого же опыта. В ТАСС масса коллег хотели бы работать за границей как можно дольше – я поставил условие: три года и ни месяцем больше. Кто из журналистов ни мечтал перебраться в Москву? Я настаивал на возвращение в Горький. И даже смел критиковать постановление ЦК КПСС, по которому оказался в Монголии, сказав на широком совещании инкоров в Москве, что испытываю «благотворность» сего документа на собственной шкуре».

– Ты чего добиваешься, критикан? – спросил в перерыве один из коллег. – Хочешь, чтобы вынесли из «конторы»?

А мне нравились подобные вопросы людей, носящих свою фигу в кармане. Потому что куда больше оказывалось тех, кто одобрял такие поступки, может быть, не решаясь на них сам. В моей видеотеке есть запись выступления на партийной конференции советских специалистов в Монголии. Хотел бы привести фрагменты из неё, свидетельствующие об образе моих мыслей тех лет.

Итак, актовый зал советского Дома дружбы и сотрудничества с зарубежными странами, четыреста делегатов конференции, ярко освещенный стол президиума, посол, секретари парткома, управляющие трестами, представители Иркутского обкома партии и ЦК КПСС. Праздник, чёрт возьми! А что празднуем? И вот мне предоставляют слово. Волнуясь, конечно, говорю:

– Это первая конференция, когда мы можем посмотреть на содеянное нами в Монголии трезвыми глазами, можем, а, следовательно, и должны быть честными перед самими собой. Из практики собраний коммунистов уходит обязательный ритуал подчеркивания достигнутых успехов за отчетный период и низких поклонов в адрес вышестоящих организаций за отеческую заботу, исключительно благодаря которой эти успехи и достигнуты. Сегодня мы прямо, без экивоков и оправданий можем констатировать, что успехов у нас нет.

Зал, в котором во время выступлений очередных делегатов обычно стоит легкий говорок, вдруг замирает. Смотрю на президиум, там посол и секретарь парткома с двух сторон что-то шепчут представителю ЦК. Продолжаю:

– Мы, журналисты, и я в их числе, приехали сюда не для того, чтобы придумывать и украшать, а для того, чтобы отражать жизнь братской страны и нашего с ней сотрудничества во всей их полноте и разделять ответственность за уровень этого сотрудничества. И хотя за отчетный период произошла практически полная смена советского корреспондентского корпуса в МНР, я должен совершенно четко заявить, что и себя считаю ответственным за тот очевидный факт, что наше сотрудничество с МНР крайне неэффективно, а нередко и просто разорительно для той и другой страны. Моя вина состоит в том, что мало и недостаточно страстно писал о ведомственном подходе советских организаций к использованию кредитных средств, о том, что каждая из них была и по сей день заинтересована только в том, чтобы больше вколотить сюда средств, создавала объекты, которым не суждено окупиться. Читателям, уверен, было бы интересно знать, что отражается в глазах людей, чьими трудами появился на монгольской земле госхоз «Сансар», который, чем больше даёт продукции, тем больше приносит убытков….

– Я с большим удовольствием повторил бы за некоторыми из присутствующих в этом зале эпитеты по поводу сдающегося на днях в эксплуатацию телерадиокомплекса, что это крупнейший и современнейший в Азии телерадиокомплекс, если бы меня не мучил вопрос: а зачем он Монголии, стране отнюдь не крупнейшей на континенте, которой просто не по карману содержать и эксплуатировать этот объект на всю его мощность? И неужели никого больше не волнует тот простой факт, что средства, затраченные СССР на это телерадиочудо, никогда не вернутся к нам не только с процентами, но «голенькими»?

В зале аплодисменты. Смотрю, как реагирует президиум конференции. Торгпред шепчется с послом, представители Иркутского обкома и ЦК аплодируют. Московский гость, заметив мой взгляд, одобрительно кивает. И я продолжаю:

– Сейчас нам всё чаще говорят: «Хватит негатива, давайте опыт». И я за то же – давайте! Давайте попробуем хотя бы один объект создать по-новому. Сколотим подрядный коллектив, дадим ему в аренду технику и всю сумму средств, причитающихся за этот объект, пусть он сам покупает материалы, рассчитывается за них. То есть, пусть он будет хозяином стройки и средств, но пусть он знает при этом, что всё, что он сэкономит на материалах, рабочей силе и технике – это его средства за вычетом того, что причитается государству в качестве подоходного налога. Мне кажется, тут заработают такие резервы, о которых мы пока и не подозреваем. Так давайте попробуем привести их в действие! Если получится, обещаем самую широкую пропаганду опыта.

Тут раздались аплодисменты, что называется, «переходящие в овацию».

– Пока же, – продолжаю, – пропагандировать практически нечего. Генеральный секретарь ЦК КПСС сказал как-то охотникам попридержать прессу, что газетный лист вторичен, он отражает то, что появилось в жизни. А за этот период мы ни на копейку не подняли эффективность наших кредитных средств, не сделали ничего того, чтобы улучшило наши отношения с монгольской стороной. Наоборот, создается всё более стойкое впечатление, что нас тут, как говорится, поняли и ждут, когда мы раскланяемся.