Однажды ночью Леонид гулял вдоль Невы и вдруг почувствовал какой-то странный смутный запах. Он вернулся в часть. Запах последовал за ним.

— Вы не чувствуете вони? — спросил он товарищей, те принюхались, но уловили только запах вареной капусты… — Нет, это не капуста. Где-то закопаны мертвые тела.

Поиски ничего не дали. Горький навязчивый запах разложения никуда не исчез. Никто не сомневался в душевном здоровье Леонида, Героя Советского Союза, одного из самых заслуженных летчиков страны, близкого к Сталину человека. Генералы и политработники проявляли к нему уважение и участие. Военные обыскали подвалы и самые темные закоулки крепости, проверили реку и развалины окрестных дворцов, но никакого захоронения не обнаружили. Невыносимый запах по-прежнему преследовал Леонида, и ни ледяной северный ветер, продувавший окрестности, ни плотная марлевая маска не могли избавить его от этого ужаса. Запах не давал Леониду спать, душил его. Боевого летчика лечили самые именитые профессора, но и они оказались бессильны. Леонид нашел способ облегчить страдания. Он смачивал носовой платок водкой и прикладывал его к носу — запах алкоголя перебивал зловоние, но очень скоро перестало помогать и это. Леонид спрашивал себя, уж не гниет ли он изнутри. После того как очередное медицинское светило признало свое бессилие, заявив, что терапия может занять годы и не дать результата, Леонид принял решение положить конец своим мучениям. Он прошел всю войну, остался жив и не позволит какой-то гнили медленно себя убивать. Ничего иного ему не оставалось. Леонид привел в порядок дела, написал письмо сестре в Москву (она была его единственной наследницей) и попросил похоронить его на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры. Леонид думал, что его будут мучить страх и запоздалые сожаления, но чувствовал себя на удивление спокойным и умиротворенным. Он выпил бутылку водки, навел порядок в кабинете и решил вспомнить десять самых прекрасных вещей, которые видел в жизни, а потом спустить курок. Он подумал о своей матери Марине, о ее чудесной всепрощающей улыбке, о заразительном смехе сестры. В памяти всплыли образы довоенного Ленинграда, красивейшего города на земле, который варварски разрушили немцы. Он вспомнил свою молодость, северное сияние в небе над замерзшей Ладогой, сокровища Эрмитажа, висячие сады Петродворца, Свято-Никольский морской собор, сверкающие золотом оклады икон и бело-голубой Смольный собор с золочеными куполами на фоне безоблачного неба. Леонид с ужасом осознал, что все эти чудеса были созданы при царе, а его поколение только разрушало город. Он не имеет права жить после того, что натворил.

Он начал считать на пальцах, дошел до восьмого пункта, и тут раздался стук в дверь. Это был Ровин — он увидел свет в окнах и решил заглянуть к другу, несмотря на поздний час. В руках у него был большой фарфоровый чайник с каким-то питьем. Он уселся на стул, велел закрыть окна и налил в стакан темно-зеленую жидкость.

— Что это?

— Чай.

— Попахивает эфиром.

— Верно. Целый месяц пытался достать, едва нашел. Пей.

Леонид начал маленькими глотками отхлебывать обжигающую жидкость.

— Как насчет того, чтобы сыграть партийку?

— Не сейчас, Дмитрий Владимирович.

— Что, спать хочется?

— Мне нужно работать.

— Знаешь, как говорят колхозники? Зачем делать сегодня то, что можно отложить на завтра. Боишься проиграть?

Леонид подумал, что в этой жизни он получал настоящее удовольствие только от шахмат, так что последняя партия станет достойным ее завершением. Ровин был цепким игроком, атаковал редко, выстраивал непробиваемую защиту, не рисковал и, как блестящий финишер, умел подкараулить «зевок» противника. Пока Ровин расставлял на доске фигуры, Леонид достал бутылку водки и два стакана.

— Ты с ума сошел? Никакого алкоголя! Тебе — только чай. А вот я приму на грудь, и с удовольствием.

— Зачем мне хлебать эту гадость?

— Не задавай ненужных вопросов, делай ход. Будешь играть белыми. Воспользуйся форой, я намерен преподать тебе урок.

Леонид на секунду задумался, потом двинул пешку и нажал на кнопку часов. Ровин сделал ответный ход черной пешкой и сказал:

— Не хочу показаться невежливым, но в шахматы интересно играть только при непреложном соблюдении нескольких правил. Вынужден напомнить: тронул фигуру — ходи.

— Верно, учту твое замечание. И раз уж ты решил жестко следовать правилам, не забывай, что на кнопку следует нажимать рукой, которой переставляешь фигуры.

Они играли молча, погрузившись в хитросплетения партии. Леонид машинально потянулся к бутылке, но Ровин его опередил и вылил остатки чая из чайника в его чашку. Стрелка часов приближалась к двенадцати. Леонид никак не мог пробить железную защиту Ровина и начал нервничать:

— Ты воспользовался моим состоянием и получил преимущество. Это нечестно.

— Главное — одержать победу. Пойди я в атаку, ты бы меня побил.

— Ты разве забыл неписаное правило: подчиненный не должен выигрывать у старшего по званию? Я о нем помнил, когда «сдал» партию Сталину.

— В том-то и разница между нами. Я бы не позволил ему победить. Кроме того, ты не мой командир.

Леонид обхватил голову руками и уставился на доску, пытаясь найти волшебное решение и выбраться из ловушки. Его положение было безнадежным, чуда ждать не приходилось. Леонид готов был опрокинуть своего короля, но вдруг замер и начал принюхиваться:

— Я больше не чувствую запаха!

— Рад за тебя.

— Это из-за питья? Что ты туда намешал?

— Да ничего особенного.

Леонид встал, распахнул окно и полной грудью вдохнул ледяной воздух ночи:

— Потрясающе, я совсем ничего не чувствую! Скажи честно, ты меня вылечил?

— Увы, Леонид Михайлович, запах вернется. Мы такое лечить не умеем. Можно было бы попробовать психоанализ, но здесь его не практикуют. Как только снова почувствуешь запах, понюхай вот это.

Ровин вытащил из кармана пузырек матового стекла и протянул Леониду:

— Это чистое эвкалиптовое масло. Всегда держи его при себе. Два раза в день будешь пить эвкалиптовый чай. Гадость, согласен, но другого лекарства нет. Утром и вечером — эвкалиптовые ингаляции. Вот только достать масло будет непросто.

— А почему мне не назначили эту самую эвкалиптовую терапию раньше?

— В университетской клинике лечение травами считают шарлатанством. Про эвкалипт мне одна старушка подсказала. Едва нашел.

Ровин дал Леониду таблетку от головной боли, не сказав, что это снотворное.