Стив Джобс, легендарный основатель компании Apple, умер от рака поджелудочной железы в 2011 году, через 8 лет после того, как диагноз был поставлен. Только 6% людей с этим диагнозом живут более 5 лет, поэтому средства массовой информации печатали длинные статьи о том, как ему это удалось. Кэтрин Хэрмон отметила в журнале Scientific American, что это не вся правда: основатель Apple имел редкую форму заболевания под названием поджелудочная нейроэндокринная опухоль, коэффициент выживаемости при которой значительно выше.

Тем не менее болезнь забрала его жизнь в возрасте 56 лет. Как глава одной из самых доходных компаний в мире, Джобс имел доступ к любому имеющемуся лечению в любой точке планеты. К несчастью, у него просто не было выбора и ему не хватило времени. Ни власть, ни богатство не могут сделать менее тяжелой процедуру Уиппла (панкреатодуоденэктомию), которую он перенес.

Одна из наиболее инвазивных онкологических операций, процедура Уиппла, или операция панкреатодуоденэктомии, включает в себя удаление части поджелудочной железы, желчных путей, тонкой кишки, желчного пузыря, близлежащих лимфатических узлов и иногда части желудка. Даже в самых умелых руках эта процедура несет высокий риск послеоперационных осложнений, таких как инфекция, кровотечение, расхождение швов.

По общему признанию, процедура Уиппла в наше время гораздо более безопасна, чем была раньше. 25% пациентов, подвергшихся этой операции в 1970 году, погибли. Сегодня в крупных медицинских центрах, набравшихся опыта в ее проведении, смертность составляет менее 5%. Правда, жизнь тех, кто перенес такое вмешательство, совсем не будет похожей на прежнюю жизнь. Повышается вероятность развития диабета, часто нарушается пищеварение, возникает сильная диарея. Имеется лишь 20% шансов на излечение. Некоторые считают, что дело того стоит, хотя в долгосрочной перспективе шансов победить болезнь очень мало. Лично я не считаю это лушей методикой лечения из всего, что мы могли бы предложить.

Иногда хирургическое лечение невозможно. Опухоль может быть неоперабельной из-за расположения в недоступном месте, или состояние пациента таково, что он не сможет вынести операцию. Если опухоль распространилась, врачи могут вынести заключение, что операция не принесет пользы, а лишь ослабит пациента.

Даже если лечение будет проведено оперативно, никто не может быть уверен, что все закончится благополучно. Хотя каждый онкологический больной жаждет услышать слова: «Мы удалили его полностью», – рак имеет особенность затаиться в близлежащих местах, даже там, где опухоль была иссечена в пределах здоровых тканей, или распространиться по кровеносным и лимфатическим сосудам. По этим причинам химиотерапия и другие виды терапий часто рекомендуются как стандартная часть современного лечения онкологических заболеваний.

Фармацевтика лежит в основе любого вида лечения. Совокупное название «системная терапия» при раковых заболеваниях включает в себя 3 компонента: химиотерапию, биологически направленную, или таргетную, терапию и гормональную терапию. В различных комбинациях лекарства этих групп могут быть использованы как отдельно, так и совместно с хирургией и лучевой терапией. Когда терапия назначается перед хирургическим вмешательством и лучевой терапией, она называется неоадъювантной, а когда после, то адъювантной терапией.

Врачи в США иногда избегают научных терминов и называют эти лекарства просто «ядами» – ведь нам необходимо, чтобы они убивали раковые клетки. К несчастью, они могут убивать также и здоровые. Анна Дивер Смит в своем замечательном моноспектакле «Оставь меня» произносит следующие слова: «Химиотерапия – это все равно что бить собаку палкой, чтобы избавить ее от блох».

«Яд» – это подходящее слово еще и потому, что первым химиотерапевтическим лекарством, использованным в медицине, был аналог иприта, или горчичного газа. Иприт использовался как химическое оружие во время Первой и Второй мировых войн. Когда обследовали солдат, подвергшихся отравлению ипритом, выяснилось, что их костный мозг и лимфатические узлы были истощены и лишены клеток. Ученые Йельского университета начали изучать потенциальные возможности иприта в лечении рака.

В одном из экспериментов в лимфатическую систему мышей были пересажены опухоли, и выяснилось, что азотистый иприт вызывает их регресс. Исследователи отложили публикацию полученных результатов до 1946 года, когда окончание войны приоткрыло завесу секретности над использованием отравляющих веществ. Как только ученые опубликовали эти данные, азотистый иприт стал широко использоваться для лечения раков лимфоидной ткани.

Но вскоре выяснилось, что регресс лимфом был кратковременным и неполным. Надежда сменилась разочарованием. С тех пор ничего не изменилось: открытие каждого нового препарата на смену восторгу вскоре приносит разочарование, и это повторяется раз за разом.

Хотя первый успех с азотистым ипритом оказался мнимым, он дал надежду, что в конце концов мы сможем найти лекарство от рака. Поиски продолжились. Под давлением неутомимой Мэри Ласкер Конгресс США выделил Национальному институту злокачественных новообразований (NCI) 5 миллионов долларов для организации Национального центра химиотерапии рака, работа которого началась в 1955 году. Его деятельность продолжается и в наши дни, после его переименования в «Программу развития терапии» при NCI. Центр занимается разработкой методик лечения онкологических заболеваний, и исследования в этом направлении по сей день занимают центральное место в его повестке. «Центр химиотерапии, без сомнения, изменил тип противораковых лекарств во всем мире, – сказали Винсент де Вита-младший и Эдвард Чу в своей увлекательной истории химиотерапии, опубликованной в Cancer Research. – Это учреждение положило начало развитию фармацевтической индустрии противоопухолевых лекарств с многомиллиардными оборотами».