Первоначально тон определяет произведение, скорее, отрицательно: он определяет не то, что должно войти в произведение, а то, что в него войти не смеет. Разворачивая произведение, художник должен чувствовать, остается ли оно неизменным по тону, не нарушается ли основной тон. Таким образом, разворачивание может быть неопределенно-широким, но его направление строго предопределено.

Разворачиваясь, произведение должно обогащать (расширять) свое содержание и уточнять (суживать) свой тон.

Можно иметь идею (замысел) стихотворения или другого произведения искусства, но пока нет тона, нет и стихотворения. Стихотворение возникает в момент рождения своего тона: оно может умереть, не развившись, но раз возникнув, оно уже есть. Без тона же его вообще нет, без тона оно — мертворожденное.

Не имея сюжета, стихотворение может потухнуть, как огонь без дров. Не имея тона, оно вообще не может загореться, как дрова без огня.

Тон рождается вместе с первой конкретной строкой. В первой конкретной строке уже предрешена метрика стихотворения, характер рифмовки, стилистика — голос стихотворения, интонация, тон.

Тон — это душа произведения, произведение — это воплощение тона (его тела, его обиталище и вместе с тем его пища).

***

Мир, как всякое художественное произведение, имеет свой тон. Бог и есть такой «тон» мира.

Вера в совершенство Бога есть вера в совершенство основного тона мира. Наше религиозно-художественное чутье подсказывает нам, что звучащий в глубине мира тон чист и беспорочен, что несовершенство мира временно и поверхностно, вызвано отклонением от тона, художественной фальшью.

Признание верности тона еще не означает признания законченности всего произведения. Появление тона означает начало работы, а не конец ее. Полная выдержанность и полная выраженность тона есть плод долгого труда. Мир и есть такой труд воплощения и очистки тона.

Пока тон не будет проведен без фальши хотя бы в одной маленькой части произведения, неизбежны многочисленные пробы и ошибки. После того, как он будет проведен в одной части, остается еще огромная работа проведения его по всему произведению.

Каждый из нас — отдельная фраза стихотворения, набросанная начерно, над которой не мало надо еще поработать, чтобы она вполне гармонично выразила то, что ей выразить надлежит.

Личность Христа есть первая «конкретная фраза» мира, с полной чистотой выражающая его тон. В Христе Бог проявлен исключительно и целиком — с исчерпывающей полнотой содержания и беспорочной чистотой тона.

Добро — удачное словосочетание, зло — неудачное. Зло — это деталь еще небезупречная, незавершенная. Отсюда — элемент поисков, экспериментированья в мире. Тон звучит едва слышно: в каждой мелочи он должен быть подслушан, очищен, извлечен из тьмы на свет Божий.

Зло — выпадение из Бога, а не другой, посторонний Бог, как фальшь — выпадение из тона, а не другой, посторонний тон. И зло и фальшь — отсутствие единства и порядка, а не какой-то другой порядок.

Акт миротворения как всякий художественный акт требует и творческого вдохновения, и ремесленного труда. Бог — это основная гениальная интуиция мира, самовозникающий тон. Мир — медленная разработка, кропотливое очищение тона.

И наш мир, и сотворяющий его Бог очень индивидуальны. Это совсем не «мир — вообще» и не «Бог — вообще». Тон, зазвучавший в открытой для всех возможностей вечности, определивший возникновение мира и его направление, — это только один из бесчисленных возможных тонов.

Из тысячи путей, ежемгновенно открывающихся каждому из нас, каждый из нас избирает только один путь, определяя этим и для всего мира только одну осуществленную возможность на девятьсот девяносто девять отвергнутых.

И сам первоисточник мира, и законы, по которым он разворачивает вокруг себя мир, ни из чего не выводимы, они просто даны, существуют — именно такие, каковы они есть, какими они сами себя хотят.

Наш мир — мир совсем особенный, не похожий на все другие возможные миры. Он неожидан, своенравен, причудлив, прихотлив, особен; он нов для самой вечности. Все время мы имеем дело с живой творческой неожиданностью, а не с мертвой всепредрешенностью.

Разворачиваясь в мир. Бог создает все новые оттенки самого себя, варьирует себя все снова и снова. Каждый из нас — новый Бог, вариант основной темы, оттенок основного тона.

Общий тон мира, приложенный к отдельной детали, создает нюанс самого себя — тон этой детали. В каждом конкретном своем воплощении Бог, оставаясь неизменным, все-таки оказывается новым и неожиданным. Каждый нюанс есть одновременно и разворачивание и ограничение основной темы.

Так же, как основной тон в мире, так и оттенок его в человеке, дан изначала, но должен быть выявлен и очищен. Каждый человек должен подслушать свой тон и развить его в себе или, что тоже, развить себя в нем.