Я кивнул. А когда оделся и проходил мимо него, Абдула доверительно сообщил:

— Многие ортодоксы такие же фальшивые христиане, как наши мусульмане, кто говорит, что верит в Аллаха.

Отец Александр Мень всегда утверждал, что христианство только начинается, что подлинных христиан пока что совсем немного. Но всё равно было обидно услышать от Абдулы справедливые слова. Хотя лично против меня он, кажется, ничего не имел.

И опять, едва я поднялся с пляжа к шоссе, как тормознул рядом Адонис на своей машине. Словно подстерегал.

Предложил подвезти до города. А когда я сказал, что тороплюсь к вилле, напомнил, что ждёт меня в гости, что у него сахарный диабет. Мне стало жаль этого экс–капитана.

— О’кей, кэптен! Завтра приду. Когда тебе удобно?

— В пять. Эвхаристо, мистер Владимирос!

…Никос уже ждал. Сидел с Гришкой на руках в гостиной, пока Люся моталась из гостиной в свою комнату, из комнаты на кухню, собирая необходимые для поездки на пикник вещи, детское питание.

— Как твои дёсны? – спросил Никос. – Заживают?

— Как будто. Кое–где побаливает. Фантомные боли бывших зубов. Никос, после моря я, как зверь, голодный. Успею хоть выпить кофе?

— Я готова! – объявила Люся, появляясь в дверях гостиной. На ней был коротенький сарафан с греческим орнаментом по краю подола, новая соломенная шляпка. Тоже с искусственными цветочками. На каждом плече висело по большой сумке. Никос забрал их у неё, пока она усаживала Гришку в коляску.

Выкатили к тротуару. Я запер дверь виллы, сел в машину рядом с Никосом, и мы поехали.

— Мой золотой, мой сладкий! – тетёшкала Люся младенца на заднем сиденье. – Сладкий мой! Сладкий!

— Инес до вечера готовила вкусные вещи для пикника, – сказал Никос. – Сейчас заедем за ней с девочками, и сразу на «землю». Мой отец узнал, что ты на острове. Он приехал из Волоса, чтобы тоже быть с нами. Привёз ящик поздних фиг, или смокв. Знаешь такой фрукт?

— Это инжир! – вмешалась Люся. – Безумно обожаю!

Машина ехала по шоссе, обгоняя цепочки любителей утренних пробежек. Они трусили в сторону залива Кукинарес, а мы свернули направо по грунтовой дороге, ведущей мимо холма, на котором одиноко стоял дом, где жил Никос.

У подножья ждали спустившиеся сверху Инес, обе девочки, сильно постаревший отец Никоса. Навстречу с радостным лаем кинулся Гектор. Беспокоился, возьмут ли его с собой.

Взяли. Набили сумками с припасами багажник. Сами тесно разместились в машине и двинулись в сторону гор.

Гектор тяжело сидел у меня на коленях. Чёрный, как пантера, с высунутым красным языком, которым он поминутно пытался облизнуть моё лицо. Я едва уворачивался. Гришка же, видя пса, рвался к нему с материнских рук, гукал и пускал пузыри.

— «Мухранули, мухранули, гимназистку обманули. Вай–вай–вай!» – распевали Антонелла и Рафаэлла, напоминали о себе, о нашем давнем знакомстве.

Наконец ковчег на колёсах свернул влево и, переваливаясь на ухабах, пополз вверх.

— Ещё не сделал свой путь, – время от времени извинялся Никос. – Сделать дорогу нужно много денег.

Дотоле молчавший отец Никоса произнёс какую-то длинную фразу по–гречески.

— Что он сказал?

— Говорит, сам бы построил этот путь, если бы был моложе, – ответил Никос, осторожно выруливая на хлипкий мостик через речонку, вытекающую из ущелья.

Затея Никоса не осуществилась. Чем выше взбиралась машина в горы, тем больше открывался вид вниз на ущелье. Не перегороженное запрудой. Всё та же речка посверкивала под солнцем на его далёком дне.

Зато левый, пологий склон, принадлежащий Никосу, за девять лет преобразился. Наверху, близ края, под сенью деревьев стоял небольшой деревянный дом. Ниже по склону росли молодые деревца. Судя по отягощённым плодами веткам – лимоны, груши, персики и яблоня. Вокруг каждого деревца виднелись плотно уложенные камни – для того, чтобы дожди не смывали землю, очевидно, натасканную Никосом.

— Браво, Никос! – вырвалось у меня, когда он показал мне кусты цветущих у дома роз, бугенвиллею, ниспадающую с черепичной крыши огненно–красным дождём цветов.

Пока Инес с девочками и Люся разгружали машину, он хотел завести меня внутрь дома, показать комнаты, куда уже пошёл его отец, как послышался крик Люси:

— Пропала коляска! Нет Гришкиной коляски!

Мы вернулись к машине. Действительно, среди выгруженных из багажника вещей коляски не было. Не было её и внутри салона.