Слышал и того меньше: мерный скрип своего седла, приглушенный перестук копыт и тихое бормотание самого толкового из всех женихов баронессы — если я не ошибаюсь, он рассказывал ей о том, как и для чего Снежный Барс создал ущелье Облачных Снов.

Настроение, и без того никудышное, становилось все хуже и хуже, и я постепенно погружался в бездну темного, как ночь, отчаяния.

…Когда я вернулся со двора, ведер и таза, выставленных в коридор, уже не было. А на том месте, куда я их выставил, стоял Сокол. И, кажется, прислушивался к тому, что происходит за стеной.

Услышав звук моих шагов, он мгновенно развернулся на месте, сделал вид, что просто проходил мимо, но, увидев мой голый торс, изменился в лице и возмущенно сжал кулаки. Впрочем, высказывать то, что он думает о человек е, пытающемся ворваться в комнату к баронессе д’Атерн полуодетым, он благоразумно не стал. И правильно сделал: для того, чтобы заставить себя успокоиться, мне пришлось мыться в ледяной воде минут двадцать — слишком много, учитывая планы Чарса Опаленного Уса, — поэтому я очень торопился и мог среагировать на любую задержку предельно жестко.

Кстати, судя по той торопливости, с которой он отшатнулся от двери в нашу комнату, и расстоянию, на которое отошел, прежде чем прислониться к стене, выглядел я в тот момент угрожающе.

Отметив, что он намеренно скрестил ноги и убрал руки за спину, я мысленно усмехнулся, рванул на себя дверь и скользнул в комнату, освещенную светом одной — единственной мерной свечи. Привычно выставив вперед левую руку и слегка отведя назад чекан.

— Почему так долго? — перекатившись на бок, обиженным шепотом спросила Мэй.

— Смывал запах конского пота… — буркнул я, задвинул засов, подтащил к двери лавку и вздрогнул, услышав в ее голосе легкую хрипотцу:

— Ложись рядом… Пожалуйста…

Перед глазами тут же замелькали образы, которые я тщетно пытался выбить из головы, моясь в холодной воде: рыжее пламя волос, струящееся по узенькой спине, хрупкие плечи, покрытые конопушками. Родинка под правой лопаткой, к которой мне безумно хотелось прикоснуться. Ямочки на пояснице, при одном взгляде на которые у меня перехватывало дух…

Я облизал враз пересохшие губы и… нашел в себе силы отказаться:

— Кровать совсем узкая. Я не помещусь…

— Поместишься… — Мэй отодвинулась подальше и призывно откинула одеяло.

У меня потемнело перед глазами — задравшаяся ночная рубашка открывала моему взгляду всю ее правую голень, колено и часть бедра!!!

— Ну же… — поймав мой взгляд, одними губами произнесла она. — А то мне холодно…

Отказаться я не смог — на негнущихся ногах подошел к кровати, сел на самый краешек, стянул с ног сапоги и лег. Чувствуя себя так, как будто лежу не рядом с красивой и желанной девушкой, а на эшафоте.

Одеяло взвилось в воздух, упало мне на грудь, а через мгновение я сообразил, что забыл надеть рубашку.

Дернулся, чтобы встать, но почувствовал, что к моему боку прижимается пышущее жаром тело:

— Ты совсем замерз, бедненький! Дай я тебя согрею…

— Мэй!!!

Она не поняла — обхватила меня рукой за шею, забросила колено мне на живот и уткнулась носом в плечо.

Меня затрясло — я вдруг понял, что чувствую ее всю: ладошку, лежащую на моей ключице, локоток, касающийся живота, грудь, упирающуюся в ребра, внутреннюю поверхность ее бедра, лежащую в пяди от моих чресел.

Я закусил губу, закрыл глаза и попробовал представить язычок свечи. Наивный — вместо образа, позволяющего погрузиться в себя, перед моим внутренним взором сразу же появились губы моей половинки — ярко — алые, чуть припухшие и зовуще приоткрытые. Следом я явственно почувствовал их вкус и запах…

— Тебя аж колотит… — выдохнула Мэй и прижалась ко мне еще теснее. — Мог бы выкупаться и здесь…

Представил. Себя — голым, стоящим в тазу и поливающим себя водой, и ее — лежащую на кровати и с ужасом глядящую на меня.

Поежился. И чуть было не вскочил с кровати, когда бедро Мэй, шевельнувшись, чуть было не легло на мои чресла.

— Кро — о-ом? Ты почему молчишь?

— У меня кружится голова… — толком не успев подумать, как ответить на этот вопрос, ляпнул я. — От твоей близости…

— У меня тоже… — выдохнула она и поцеловала меня в плечо. — Знаешь, я пьянею от запаха твоего тела… и от одной мысли о том, что вот — вот почувствую вкус твоих губ… Я слышу, как колотится твое сердце, и схожу с ума от мысли о том, что каждый его удар — это признание в любви… Я счастлива, что ты — рядом, и ужасно боюсь с тобой расставаться…