Напоминание о будущем Брани неприятно резануло душу, однако спорить или возмущаться юноша не стал: оставлять в живых человека, знающего о том, что никакой он не д’Гетри, и ненавидящего его до самой глубины души, было бы неразумно.

— А че, девка справная, все при ей. Да и паром не птица: пока доплывет — натешитесь…

То, что переправа через Вилику — дело не быстрое, Бельвард уже знал. Поэтому задумчиво посмотрел на рощицу, в которой они оставили Браню, — девка была хороша, и взять ее еще разок — другой он бы не отказался. Но, подумав, решил, что сильничать девку в присутствии того же Штыря означало опуститься на его уровень. А этого он, урожденный Увераш, себе позволить не мог.

— Неохота…

— Ва — а-аще? — Штырь мгновенно перевернулся на живот и заинтересованно уставился на Бельварда. — Тогда, ваш — мл — сть, мож, уступите ее мне?

Юноша на миг потерял дар речи — эта наглая тварь предлагала ему поделиться с ним своей женщиной!

— Что — о-о?!

Серый не испугался! Совсем:

— Че добру — т пропадать? Сами ж решили, что девку надо кончить еще до заката! До него — совсем ничего, вам — неохота, а я не откажусь!

— Слышь, ты, быдло, девка — моя!!! — рыкнул Бельвард, с силой шарахнул кулаком по земле и, запоздало сообразив, что при слове «быдло» глаза Штыря полыхнули жгучей ненавистью, вдруг понял, что перегнул палку.

— Разве кто спорит, ваша милость? — вкрадчиво поинтересовался Серый. И многозначительно добавил: — Кто-кто, а мы это знаем не хуже вас!

Намек был — понятнее некуда: слово «мы» надо было понимать, как «четыре лучшие пятерки ирригардского братства Пепла…»

Дав Бельварду время осознать всю серьезность завуалированной угрозы, Штырь глумливо ухмыльнулся:

— Опять же, зачем вам две девки, ваш — мл — сть? Если все пройдет как надо — ть, вечером вас будет ублажать аж — мо целая баронесса!

Интонация, которой Штырь подчеркнул фразу «если все пройдет как надо», заставила Бельварда мысленно взвыть от бешенства: Серый имел наглость поставить его перед выбором!

Согласиться с его предложением значило потерять лицо и упасть в глазах членов ирригардского братства Пепла ниже некуда. Не соглашаться? Несогласие ставило под угрозу осуществление его планов и пахло смертью.

Судя по насмешливому выражению глаз Серого, он это понимал не хуже Бельварда. И с интересом ждал его ответа.

«Честь — превыше всего…» — угрюмо подумал юноша. Потом представил себе довольную рожу Нелюдя, ускользающего из почти захлопнувшейся ловушки, и торопливо осенил себя знаком животворящего круга: раз самый обычный разговор со Штырем столкнул их лбами, значит, Бездушного опекал Бог — Отступник!

Штырь, увидевший знак, оскалился и как бы невзначай перевернулся на левый бок, пододвинув правое колено к локтю правой руки.

«За голенищем — нож… — обреченно подумал юноша. — Ударит, как только я пошевелюсь…»

Умирать, зная, что через три — четыре дня Бездушный доберется до храма Двуликого и получит вожделенное Темное Посмертие, он не имел права, ибо его смерть оставляла Валена и Миддара неотомщенными.

— Девок много не бывает… — угрюмо пробормотал он.

Штырь, решивший, что эта фраза — начало отказа, приподнялся на левом локте, оторвал десницу от земли и… замер, услышав следующую:

— Однако эта мне уже порядком поднадоела…

Глумливая ухмылка, возникшая на лице Серого, вывела Бельварда из себя — этот охамевший черный решил, что он, Увераш, испугался смерти! — и… неожиданно натолкнула его на о — о-очень интересную мысль:

— Поэтому я тебе ее подарю. Но после того, как мы сделаем дело и я подпишу вексель…

Напоминание о четырех сотнях желтков, обещанных не кому-нибудь, а Сулхару Белому, заставило Штыря помрачнеть — смерть Бельварда перечеркивала его надежды получить вознаграждение за почти законченное дело и выставляла виновным перед двумя десятками Серых и главой ирригардского братства Пепла:

— Э — э-э…

— Можешь не сомневаться! — ухмыльнулся Бельвард. И вернул Штырю пропущенный ранее «удар»: — Подарю. Если, конечно, все пройдет как надо — ть и меня будет ублажать целая баронесса!

Серый нехорошо прищурился, но все-таки кивнул:

— Я тебя услышал!

— Вот и хорошо… — буркнул юноша, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучало испытываемое им облегчение. Потом неторопливо перевернулся на спину, мысленно поздравил себя с победой и сообразил, что только что пообещал Штырю ссильничать леди Мэйнарию д’Атерн!

Как ни странно, мысль о том, что он, Бельвард, пойдет против Права Крови, ничуть не испугала — стоило ему представить перед собой лицо рыжеволосой красавицы, как его захлестнула волна бешеного, ни с чем не сравнимого желания, а перед внутренним взором замелькали образы один другого краше: