Шрифт:
«Кровь от крови твоей, Барс! — мысленно воскликнул хейсар. — Делаю — вовремя [176] …»
Бог — Воин оценил его победу над собой, так как следующие локтей двадцать подставлял щетинки одну за другой и помогал затягиваться ремешкам. А потом отвлекся. В самый неподходящий момент, когда Мышь перенес вес тела на очередное «стремя», у алчига отлетело «яблоко».
Ремешок тут же соскользнул, и если бы Негзар не держался за предыдущий клинок, он бы улетел вниз.
176
Одна из заповедей местного Пути Клинка звучит так: «Делай вовремя. Ибо удар, нанесенный чуть раньше или чуть позже, убивает не врага, а тебя…»
Повис. Спустился на одно «стремя» ниже. Перевел дух, дождался, пока перестанут трястись руки, и вдруг сообразил, что не слышит дыхания тренирующегося часового.
«Дождь… Спит, наверное…» — ухмыльнувшись, подумал Мышь, вскинул голову и всмотрелся во тьму, в которой скрывалась нужная ему щель между зубцов…
…Часовой не спал — стоял у щели, выходящей на сарти Усмаров, и поигрывал наш’ги.
Минуту. Две. Пять. Потом скользнул к противоположному краю оу’ро, присел рядом со щелью и прислушался. А через несколько мгновений опустился на колени и осторожно выглянул наружу.
Негзару стало стыдно: Бог — Отец не отвлекался, а помогал — подгадывал время так, чтобы он, Мышь, закончил подъем тогда, когда Аттарк будет у другой щели!
Мысленно попросив у Бастарза прощения, хейсар вытащил из-за пазухи кот’та, протиснулся между зубцами, в два огромных прыжка перелетел через все Орлиное Гнездо и с размаху ударил часового по затылку…
…Вторым на оу’ро взобрался Натти. И, не издав ни звука, скользнул к люку, ведущему вниз. Следом за ним поднялся Грах. Этот осенил Негзара знаком животворящего круга, потом почесал затылок, вспомнил, что от него требуется, и присоединился к Зануде. Ялгар, проскользнувший между зубцами третьим, похлопал Мышь по плечу — молодец, мол, справился, — потом подошел к связанному Аттарку и зачем-то присел рядом с ним на корточки.
Негзар поморщился: чего — чего, а вязать узлы он умел, как никто другой. И про кляпы не забывал. Так что можно было и не проверять.
Как оказалось, он был об Ослопе слишком хорошего мнения: убедившись, что часовой связан, илгиз перевернул его на спину и бесцеремонно вытащил из ножен оба наш’ги!
«Эйдине [177] … — криво усмехнулся Мышь. — Я бы на твоем месте не брал…»
Прятать клинки за пазуху воин не стал — повертел их в руках, несколько раз рубанул воздух, крутнулся вокруг себя в хорошей Зимней Вьюге и, заканчивая движение, всадил правый Клык в горло только что поднявшемуся на оу’ро Файлату!
177
Хейсары относятся к наш’ги с очень большим пиететом. Поэтому человеку, уличенному в краже Волчьих Клыков, отрезают руки, прижигают раны огнем и отпускают на все четыре стороны.
Пока Негзар хлопал глазами, пытаясь понять, зачем требовалось убивать Гниль и что грозит ему самому, Ялгар нанес еще несколько молниеносных ударов — по запястьям, сгибам локтей и связкам над коленями, уклонился от падающего тела и, не стряхивая кровь с наш’ги, уронил их рядом с Аттарком. Потом вытащил свой кинжал и принялся полосовать недвижное тело часового. А когда закончил, повернулся к Мыши и ухмыльнулся:
— Не дергайся! Тебе бояться нечего. А он — Уаттах. Единственный след, который мы оставим…
— Он — не Уаттах, а ори’те’ро! — зашипел Негзар. — Никто и никогда не свяжет его ни с одним родом Шаргайла!
— Как так? — удивился илгиз, слава Бастарзу, еле слышным шепотом.
— Он — человек, потерявший корни. Изгой, по — вашему. Не стоило его убивать…
Ослоп почесал бороду, расстроенно сплюнул себе под ноги, убрал кинжал в ножны и еле слышно буркнул:
— Поздно… Идем дальше…
…Как и в сарти Гатранов, дверь женской половины дома, ведущая на оу’ро, закрывалась на один — единственный засов. Несколько минут сосредоточенной работы гибкой стальной пластиной в щели между створкой и косяком — и он сдвинулся в сторону, открыв доступ в сердце рода Аттарков. Натти, стоящий у Негзара над душой, попробовал вынести дверь плечом и тут же получил по голове от Ялгара. Потом Ослоп, еще не забывший правильную последовательность действий, вытащил из-за пазухи горшочек с топленым маслом и потряс им перед лицом Зануды.
Безмолвная разборка закончилась буквально через мгновение — Натти виновато развел руками, а Ялгар вспомнил о деле. Негзар, все еще стоящий на коленях, подцепил створку пальцами и чуточку приподнял, чтобы илгизу было удобнее смазывать петли. Потом опустил дверь на место и осторожно толкнул.
Распахнулась. Без единого звука. Потом открылась до стены и замерла, закрепленная щепкой, вставленной между нею и полом.
Мышь встал на ноги, закусил ус, повернулся к илгизам и показал им два пальца — мол, двое остаются тут.
Замыкающие тут же кивнули и отшатнулись назад — к двери, ведущей на мужскую половину. Затем вжались в стены по обе стороны от нее и пожали плечами — мол, стоим и будем стоять, пока вы не вернетесь.
«Кровь от крови твоей, Барс…» — зачем-то напомнив Бастарзу о себе, Мышь скользнул вперед и заглянул под первую дверь, оказавшуюся по левую руку.
Ничего.
Заглянул под противоположную — тоже.
Прошел ко второй слева — увы.
Повернулся направо — и чуть не вскрикнул от радости: между створкой и косяком тоненькой нитью светилась [178] щель!!!
178
На женской половине мерные свечи ставятся кормящим матерям или женщинам, имеющим очень высокий статус.