Испуганный крик сорвался с ее губ. Одной рукой он вытащил из кармана платок, а другой крайне неделикатно сжал грудь.

– Энтони, что вы делаете? – охнула Кейт, пытаясь отстранить его. Но силы были неравны. Он еще крепче придавил ее к спинке скамьи, почти расплющив ладонью грудь.

– Не дергайтесь! – рявкнул он, прижимая платок к месту укуса.

– Что вы делаете? – спросила она, отстраняясь. Он не поднял головы:

– Пытаюсь удалить яд из ранки.

– А укус ядовит?

– Должно быть, – пробормотал он. – Должно быть. Что-то же убивает вас.

Кейт разинула рот от удивления:

– Что-то убивает меня? Вы в своем уме? Ничего меня не убивает. Это всего лишь пчелиный укус.

Но Энтони проигнорировал ее: слишком было велико стремление спасти Кейт.

– Энтони, – умиротворяюще начала она, – я ценю ваше участие, но меня не раз кусали пчелы, и…

– Его тоже кусали пчелы, – перебил он. Что-то в голосе Энтони послало озноб по ее спине:

– Кого? – прошептала она.

Он еще крепче прижал платок к месту укуса и промокнул прозрачную жидкость, сочившуюся из крохотного прокола:

– Моего отца. Он умер от укуса пчелы.

Кейт не верила своим ушам.

– От укуса пчелы?

– Именно.

– Энтони, крохотная пчела не может убить взрослого мужчину.

Энтони на миг прекратил свои старания, чтобы взглянуть на нее. В глазах стыла ледяная тоска.

– Уверяю, что может, – процедил он.

Неужели он говорит правду? Впрочем, зачем ему лгать?

Поэтому Кейт не пошевелилась, поняв, что он действительно поглощен стараниями выдавить яд из ранки. Убежать сейчас означает обречь его на муки сомнений.

– Опухоль не спадает, – пробормотал он, снова прижимая платок к ее груди. – Похоже, часть яда осталась.

– Поверьте, все будет хорошо, – мягко сказала Кейт. К этой минуте ее гнев превратился почти в материнскую заботу. Он сосредоточенно морщил лоб, а лихорадочные движения говорили о сильном волнении. Он волнуется за нее. Безумно боится, что она упадет мертвой прямо здесь, в саду. От жала крохотной пчелы. Это казалось немыслимым и все же было правдой.

Энтони покачал головой.

– Всего этого недостаточно, – резко бросил он. – Нужно принимать срочные меры.

– Энтони, я… что вы делаете?

Он наклонил голову, словно намереваясь поцеловать ее.

– Придется высосать яд, – мрачно сказал он. – Сидите смирно.

– Энтони! – завизжала Кейт. – Вы не можете…

Она тут же осеклась, ощутив прикосновение его горячих губ, нежно, но неумолимо втягивавших в рот ее плоть. Кейт не знала, как реагировать: то ли оттолкнуть его, то ли притянуть к себе.

Но тут она случайно подняла голову. И оцепенела, превратившись в соляной столб, потому что увидела за плечом Энтони трех женщин, с потрясенным видом взиравших на происходившее. Мэри, леди Бриджертон и миссис Пенелопа Федерингтон, несомненно, самая заядлая сплетница в лондонском свете.

И Кейт отчетливо поняла, что ее жизнь необратимо изменилась и уже никогда не будет прежней.

На какую-то долю секунды все застыли, как в живой картине. Кейт ошеломленно уставилась на шокированных матрон. Те с ужасом смотрели на нее.

А Энтони все пытался высосать яд из ранки, совершенно не подозревая о том, что у них появились зрители.

Именно Кейт из всего квинтета первой обрела дар речи, а вместе с ним и силу и, резко оттолкнув Энтони, вскрикнула:

– Прекратите, милорд!

Застигнутый врасплох Энтони покачнулся и тяжело сел на землю. Однако глаза по-прежнему горели решимостью спасти ее от ужасной участи.

– Энтони?! – ахнула леди Бриджертон. Голос ее дрожал, словно она не могла поверить тому, что видела собственными глазами.

– Мама? – пробормотал он, оборачиваясь.

– Энтони, что ты делал?

– Ее ужалила пчела, – мрачно сообщил он.

– Все в порядке, – настаивала Кейт, повыше подтягивая лиф платья. – Я говорила, что все хорошо, но виконт меня не слушал.

Глаза леди Бриджертон затуманились.

– Понимаю, – грустно кивнула она, и Энтони видел, что она действительно понимает. Единственная из всех присутствующих, кто способен понять происходящее.