То, что двор проводил так много времени в Эдирне, где Мехмед IV мог удовлетворять свою страсть к охоте и проявлять нежелание вмешиваться в государственные дела, говорит о том, что Анатолия наконец-то успокоилась, что было положительным результатом деятельности покойного великого визиря Кёпрюлю Мехмед-паши, который жестоко подавлял возникавшие там беспорядки. Помимо этого, Кёпрюлю Мехмед заложил фундамент стабильного правления своего сына, Фазиля Ахмед-паши. Он искоренил борьбу между группировками и дворцовые интриги, которые раньше определяли политику. При Фазыл Ахмеде, который оставался великим визирем на протяжении пятнадцати лет, лица, занимавшие высшие государственные должности, продолжали оставаться у власти. После того как Фазыл Ахмед пришел к власти, Мерзифонлу Кара Мустафа-паша, который занимал высокую должность при Кёпрюлю Мехмеде, по-прежнему давал советы султану. То же самое можно сказать и о визире Мусахибе Мустафа-паше. Главный казначей Джебеджи («Оружейник») Ахмед-паша, которого назначили на эту должность в 1662 году, оставался на своем посту в течение четырнадцати лет. Шейх-уль-ислам Минкаризаде Яхья-эфенди, который вступил в должность после кончины Кёпрюлю Мехмед-паши, был снят с нее только в 1674 году, то есть после одиннадцати лет службы.

Фазылу Ахмед-паше был сорок один год, когда он умер от «от сильной водянки, вызванной пьянством», во время переезда из Стамбула в Эдирне 3 ноября 1676 года. Он был погребен в гробнице своего отца, находившейся неподалеку от Крытого базара в Стамбуле. Его брат, Фазыл Мустафа-паша, который был с ним, когда он умирал, отдал печать великого визиря султану, который возложил полномочия на Мерзифонлу Кара Мустафа-пашу, и тот стал новым великим визирем. Сначала Мерзифонлу Кара Мустафа-паша выдвинулся как протеже Кёпрюлю Мехмед-паши, а во время пребывания на этой должности его друга детства и зятя Мерзифонлу Кара Мустафа установил тесные отношения с султаном, что гарантировало ему продвижение по службе. Как доверенное лицо Фазыл Ахмеда, он редко покидал двор, и некоторые западные дипломаты подозревали его в том, что он интригует против Фазиля Ахмеда.

Став великим визирем, Мерзифонлу Кара Мустафа-паша первым делом вновь попытался защитить интересы Османской империи в Правобережной Украине от угрозы вторжения вооруженных сил Московии и Левобережной Украины. Жестокие репрессивные меры, которые он предпринял против народа Правобережной Украины после военной кампании 1674 года, и усиление контроля со стороны Османской империи способствовали массовому недовольству, во главе которого стоял сам гетман Петр Дорошенко, который стал испытывать разочарование султаном и тревогу в отношении своего уязвимого положения, обусловленного тем, что его окружали могучие соседи. В 1676 году он отправил царю символы власти, полученные им от султана, передал ему свою столицу, находившуюся в Чигирине, и получил убежище в Московии. Султан назначил нового казачьего вожака, сына Богдана Хмельницкого — героя поднятого казаками в 1648 году восстания против Речи Посполитой. Но он оказался лишь бледной тенью и своего отца, и своего предшественника, Дорошенко. Османская империя не могла смириться с присутствием московитов на территории, которую она считала своей, и вскоре эти два государства вступили в войну. После неудачной попытки отвоевать Чигирин во время осады 1677 года Мерзифонлу Кара Мустафа все же сумел в 1678 году выбить гарнизон из этого города. Получив очередную возможность подтвердить свой мандат воителя, Мехмед IV с большой помпой выехал из своей резиденции и совершил поездку в дунайскую крепость Силистра, где он и оставался на протяжении всей кампании.

Изолированный Чигирин было трудно защищать от новых атак московитов, и турки полностью его разрушили. Восточнее, на реках Днепр и Буг, ими были построены три новых крепости, которые в большей степени отвечали требованиям к обороне этого региона. Когда пришли известия о том, что Московия готовится к новому нападению, султан вновь настроился на то, чтобы возглавить свои войска, но посредничество татарского хана привело к тому, что Московия запросила о мире, и в 1681 году мирный договор, подписанный в столице крымского хана, Бахчисарае, положил конец продолжавшейся пять лет напряженности на Днепре. Этот первый официальный мирный договор между Московией и Османской империей давал двадцать лет мира и признание сюзеренитета Османской империи над всей Правобережной Украиной, за исключением города Киева (который наряду с Левобережной Украиной начиная с 1667 года находился в вассальной зависимости от Московии). Что касается политики Османской империи в отношении северного Причерноморья (делать там только то, что необходимо для защиты от нападений на основную территорию), то она, похоже, мало изменилась. Если оставить в стороне завоевание Подолии, то вмешательство турок в дела Украины стало необходимым по причине такого развития отношений между Московией и Речью Посполитой, которое вышло из-под контроля. К 1681 году турки испытывали чрезмерное напряжение и были рады передышке. Казалось, они решили те стратегические задачи, которые стояли перед ними на их северных рубежах.

После подписания Васварского мирного договора 1664 года на северо-западных рубежах Османской империи, там, где она граничила с владениями Габсбургов, стало спокойно, и в Центральной Европе установился мир. Фазыл Ахмед-паша был доволен условиями этого договора, согласно которым Османская империя получила провинцию Уйвар, находившуюся севернее Дуная. Однако венгерское дворянство чувствовало себя обманутым Монтекукколи и мнимостью стремления императора Леопольда заменить конституционное правительство «королевской Венгрии» на абсолютистское правление. Некоторых из них обвинили в попытке получить помощь от французов или турок, и в 1671 году они были казнены за измену. В различные периоды XVII столетия контрреформацию навязывали с большей или меньшей суровостью, но особая жестокость была отмечена во времена правления Леопольда I: хотя главной движущей силой заговора были националистические, а не религиозные идеи (в него были вовлечены и католики и протестанты), властями преследовались венгерские протестанты всех классов, а сама Венгрия все больше и больше рассматривалась как завоеванная территория, которой надо управлять прямо из Вены.

Многим венграм-протестантам, которые были недовольны существующим положением дел, терпимость турок казалась предпочтительнее узколобости Габсбургов, и они пытались найти убежище в Трансильвании, которая являлась вассальным Османской империи государством. Фазыл Ахмед-паша всегда старался не ввязываться в борьбу этих недовольных и приказал трансильванскому князю Михалу Апафи следовать такой же политике. Однако в 1678 году дворянин-кальвинист Имре Тёкёли, который играл заметную роль в борьбе венгров против гегемонии Габсбургов и господства католичества, был избран лидером недовольных протестантов, а благодаря своим успехам в нескольких столкновениях с силами Габсбургов он подчинил себе часть территории верхней Венгрии и еще больше укрепил свой авторитет. К этому времени Леопольд стал понимать, что его политика в Венгрии является контрпродуктивной, поэтому в 1680 году он заключает перемирие с Тёкёли, а в мае 1681 года собирает конгресс, на котором предлагает в определенной мере восстановить местную автономию и создать условия религиозной терпимости. Тёкёли отказался посещать эти заседания. Один летописец тех лет, Силахдар («Оруженосец») Финдиклили Мехмед-ага, который в то время служил пажом при дворе, сообщает о том, что в июле туда прибыли посланники Тёкёли и предъявили обращение с просьбой о совместных действиях с султаном. В начале 1682 года Тёкёли был вознагражден соглашением из четырнадцати пунктов, которое признавало его вассалом Османской империи. Мерзифонлу Кара Мустафа-паша видел в нем потенциальный инструмент осуществления своих планов, направленных против Габсбургов. Поэтому когда Леопольд направил своего посланника, с целью продлить Васварский договор, срок действия которого заканчивался в 1684 году, тот обнаружил, что согласившись поддерживать «короля центральной Венгрии», как они окрестили Тёкёли, в признание его нового статуса, турки больше не были готовы рассматривать данный вопрос. Зная о тех возможностях, которые предложил Тёкёли, и том одобрении, которое высказал французский посланник при Османском дворе (Франция, у которой были свои планы в отношении империи Габсбургов, дала знать, что она не будет вмешиваться в войну между Габсбургами и Османской империей), нет ничего удивительного в том, посланник Габсбурга не смог получить никакого удовлетворительного ответа на вопрос о возобновлении мирного договора.

Возможно, султан не испытывал желания видеть эскалацию напряженности в Венгрии, но великий визирь был настроен решительно и обладал поддержкой главнокомандующего янычар, Текирдаджли Бекри Мустафа-паши, который ссылался на то, что его люди горят желанием сражаться. Силахдар Финдиклили Мехмед-ага сообщает о том, что Мерзифонлу Кара Мустафа-паша зашел так далеко, что требовал передавать ему фальшивые сообщения, в которых преувеличивается опасность на границе. Он также просил шейх-уль-ислама дать фетву и, не обратив внимания на неудобный для себя ответ, который заключался в том, что война неприемлема, заключил под домашний арест посланника Габсбургов, который был полон решимости сохранить мир, причем практически любой ценой.

Тогда для Османской империи наступил удобный момент вступить в войну с Габсбургами: на переднем крае турки располагали поддержкой Тёкёли, Габсбурги в Венгрии отступали, а французы намекали на то, что они не будут вмешиваться. Московия страстно желала сохранить мир, а польско-литовская Речь Посполитая была слишком слаба, чтобы представлять собой угрозу. К 3 мая 1683 года армия Османской империи, вместе с которой следовал султан Мехмед, уже находилась в Белграде, на сей раз выступив в поход в самом начале подходящего для боевых действий времени года. Во время своего продвижения вдоль Дуная силы Тёкёли соединялись с войсками крымского хана. Принявший участие в этой кампании Силахдар Финдиклили Мехмед-ага сетовал на ужасные дожди, которые задерживали продвижение армии с того самого времени, когда 30 марта она выступила из Эдирне. Особо он отметил те трудности, которыми сопровождалась переправа любимой жены султана Рабии Гюльнуш Эметуллах и еще восьмидесяти экипажей женщин гарема по мосту через реку возле Пловдива.