Караджан-батыр прославлен всей страной, —

Караджану стать согласна я женой.

Никакой герой не нужен мне иной.

Женихов других тебе хвалить к чему?

Каждого со мной тебе сводить к чему?

Самого себя тебе двоить к чему?

Сердцем я клонюсь к тебе лишь одному, —

Так и передай ты другу своему.

Мужем и женою здесь, в краю твоем

Мы с тобой в любви, в согласьи заживем,

Будем хорошо хозяйствовать вдвоем,

Срок придет — украсим детками свой дом…

Мы желаем только вас, Караджанбек, —

Вот вам слово наше: ваша я навек!..

Такие слова услышав, Караджан сказал:

— Оставь меня! Бессовестно ты говоришь. Прибыл Алпамыш сюда, столько ради тебя испытав невзгод, своего коня измучив. Может ли он вернуться ни с чем, — осрамиться перед народом своим? Если же тебе калмыки нравятся, — кроме меня, еще девяносто без одного у нас батыров есть. Любому из них честь окажешь, а меня оставь…

Так сказал Караджан, сердечно огорчась. Исчезли приятные мечты его. Повернул он голову коня, выехал на дорогу — отправился в обратный путь.

Пожалела Барчин о сказанном, бросилась за Караджаном, — такие сказала слова:

— Если Алпамыш меня не разлюбил,

Знай, что он мне дорог так же, как и был!

Слез поток меня, как видно, ослепил, —

Низкое с высоким путает мой взгляд.

Может стать обидным слово невпопад.

Что же ты — джигит иль малое дитя?

Я ведь разговор вела с тобой, шутя.

Где же разум твой, друг моего тюри?

Слова моего ему не повтори,

Бедного его не напугай, смотри,

Шуткою моей — беды не натвори!

Ничего об этом пусть не знает он,

Чтобы подозреньем не был угнетен!

Сердца моего услышь печальный стон:

Повернуть Чибара я прошу ко мне, —

Позабочусь я о вас и о коне,

Мной теперь довольны будете вполне.

Расспрошу я вас о том, кого ждала.

Ведь о вашей дружбе знать я не могла, —

Если б знала ваши меж собой дела,

Сразу бы ответ желанный вам дала.

Что сказала раньше, я сказала зря.

Гели прибыл он, мой Алпамыш-тюря,

За известье это вас благодаря,

Очень вас прошу коня поворотить,

Душу нам своим рассказом усладить.

Ждали мы — дождались радостного дня!

Бек мой, Караджан, послушайте меня:

Девушкам моим прошу вручить коня.

Как-никак — с такой красавицей, как я,

Караджан-батыр любезным должен быть.

Раз я так прошу, вам надо уступить, —

Не хочу я в глупом положеньи быть…

Караджан повернул коня и важно подъехал. Коня под уздцы взяв, Ай-Барчин приветливо встретила Караджана, как дорогого гостя, мягкие одежды ему подстелила, барашка зарезала, наварила мяса и шурпы. Сваренное мясо наложила в карсан, — принесла — поставила перед Караджаном. Сидел Караджан, мясо жирного шестимесячного барашка пожевывая, обсосанные косточки выплевывая. Поел-поел, потом говорит:

— Ну, вот, Барчин, Алпамыш твой приехал, отсрочка, тобой испрошенная, кончилась. Что скажешь?

Сказала Барчин:

— Приехал — так приехал. Что же мне — за полы его ухватиться и на весь свет кричать: «Алпамыш приехал!» Калмыцкие батыры, шестимесячную отсрочку мне предоставив, — тоже ведь ждали, страстью томясь, и приняли мои условья в надежде, что каждый пустит на майдан коня своего, а тот получит меня, чей конь всех других обгонит. Народу, значит, не будет обиды: кто победит, тот и женится на мне. А всех моих условий — четыре. Алпамыш их выполнит — я ему жена, выполнит калмык, — я суждена калмыку. Слово свое сдержать я обязана. Так и передай сыну дяди моего.