— Какая беда может случиться в лесу? Трения с лешими? Война с древними ящерами, что иногда, по ночам, приходят сюда поохотиться из своего древнего болотного мира? Мы почти бессмертны. Мы гуляем по лесу волками и лисами. Самое опасное, что с нами может случиться — это полюбить свою звериную сущность сверх меры и навсегда остаться в дикости.

— Вы никогда не встречали людей? Детей Адама и Евы?

— Наши вожди иногда отлучаются. Когда они покидают Лес — может быть, и встречают. Но они молчат, чтоб не тревожить народ. У них свои секреты, свои тайны…

— Мы встретили других людей! — вдруг разоткровенничался я, — Во всех частях света!

— Неужели кто-то пережил Потоп? — удивилась Лиска. — Мы ушли в мир Велеса, когда вода от растаявшего Великого льда затопила весь мир. Может быть, боги взяли кого-то ещё, в свои миры?

— Конечно — как иначе можно было избежать Потопа? Хорошо птицам и рыбам — они сумели пережить время, когда разверзлись хляби небесные. Людям пришлось тяжелее — кто-то строил ковчег, кого-то в свои миры брали боги…

Прошла неделя. Я заподозрил, что мы ходим по лесу кругами. К чему бы это?

Какие у неё волшебные зелёные глаза! Я всё больше времени провожу в человеческом обличье. Ночью я обернулся Котом и посмотрел в воду озера — наши глаза похожи.

Она повязала платок на шею и воткнула в рыжие кудри огненно-рыжую, в чёрных точках лилию. Её тонкие губы измазаны спелой земляникой и зовут к поцелую.

Она так тонка в талии, так гибка и упруга. Её руки утончённы, словно она не дитя Леса, но как, ни странно, сильны и цепки. Она дыхание леса и его страсть…

Я поцеловал её и она замерла. Не завизжала в бешенстве, не упёрлась острыми кулачками в мою грудь, не попыталась выцарапать мои светло-серые глаза…

Сегодня волшебная ночь — самая короткая в году. Тьма побеждена — небеса торжествовали, они сияли прозрачным фиолетовым светом, по мере наступления ночи переходящим во всё более тёмные тона. На полудне висел тончайший, как серп, Месяц, рогами смотрящий на восток — новорожденный. Звёзды висели гроздями, покрывая весь купол небес, с востока на запад пролегала сияющая мелкими бриллиантами дорога — там прошла корова Земун, пролила молоко…

Мы развели костёр на берегу лесного озера, которое в полночь вдруг осветилось тусклым маревом, и я услышал смех водяных дев — русалок. Лиска вдруг скинула одежду и с разбегу прыгнула через костёр. У нашего народа когда-то был похожий обычай, то было в легендарные времена — до бегства в Арктиду. Лиска схватила меня за руку, заставила скинуть одежду и прыгнуть через костёр — сжечь все чёрные мысли.

Потом мы купались в озере, и вокруг мелькали зелёные волосы русалок.

С небес лился звёздный дождь — многие хвостатые звёздочки достигали края небесного купола. Мы лежали возле огня и стискивали друг друга в объятиях — потом вдруг оказались на тёплой сухой траве — в эту ночь роса не выпала даже в сердцевине леса.

Сполохи огня мерно колыхались, тускло освещая поляну, воды озера. Агни сегодня не ревновал меня к своей возлюбленной, не трещал сухими ветками, не плевался мелкими угольками и искрами. Мне даже показалось, что его лик на мгновение проявился в пламени и подмигнул мне.

Но мне было не него — я растворился в чуде по имени Лиска.

Сначала на меня кто-то навалился, и только через секунду уши резанул визг Лиски. Каюсь — я не слышал, как они подошли, надо было бы на ночь обернуться Котом Баюном. Но было поздно. В полутьме на фоне бледнеющего неба мелькали фигуры, они делали своё дело, молча, лишь сопели и хрипло дышали. Я уловил запах медвежьей шкуры, пропахшей потом — видимо, человек, если всё-таки, невры — люди, долго бежал по лесу. Думать в такой ситуации было положительно невозможно, но, даже, получив по голове, я понял — нас выслеживали. Вот в лицо ткнулся ремень из кожи — готовились заранее. Руки свели за спиной, крепко связали в локтях, ноги — прямо по сапогам, на голову накинули кожаный мешок. Потом я взлетел — видимо, под ремни продели жерди и вскинули их на плечи.

Я слышал всхлипы Лиски — попытался извернуться, порвать ремни — и получил по голове ещё раз. Её не связали, кто-то тихо ей выговаривал, она шёпотом страстно опровергала. Слов я не слышал, в голове летали радужные искры, в ушах шумело — я висел лицом вниз и судорожно хватал воздух. Наконец, что-то звякнуло — это подхватили мой мешок с грубо выкованным стальным мечом и луком, и я полетел. Значит, невры побежали в своё селение. И то хорошо — не убили сразу. Но Лиска-то, хороша — значит, она не торопилась домой сознательно. Охота же было ей со мной гулять? А племя её потеряло — видишь, почуяли чужого, прибежали спасать девушку! Или не спасать?

Тут меня случайно шарахнули головой о дерево, и до меня дошло — она меня любит. До мужчин такие вещи доходят с трудом. Значит, она просто не могла привести меня в свой дом, раз нас нашли и повязали. Так, у нас намечаются проблемы…

Я сидел в дупле древнего дуба под охраной двух молодых невров — селения я так и не увидел. Неужели они живут в деревьях? Не может быть! Наверняка есть и избы, и шалаши… Я слышал, как невры, одного звали Громобой, отгоняли от дерева любопытных детей, как разговаривали взрослые — но тихо, слов было не разобрать. Интересно, если меня убьют — что со мной будет? Сползутся косточки, и я воскресну? Или Агни меня обманул? Дышать было нечем, пот заливал глаза, на меня сыпалась труха и какие-то мелкие жуки — мои белые волосы слиплись и торчали колтуном, словно гнездо вороны, на голове саднили две шишки, под глазом что-то набухло — синее или фиолетовое. Красавец. Руки чуть ослабили — но не развязали. И ещё хотелось пить.