Шрифт:
— Ха! — пренебрежительно бросил он. — Да кому ты была нужна?
— Многим.
— Назови хоть одного.
— С радостью, — ответила Мать Земля. — Моисей Яков Занзабель.
Как только прозвучало это имя, в «Аванпосте» воцарилась тишина.
— Тот самый Моисей Яков Занзабель? — спросил наконец преподобный Билли Карма.
— Он единственный.
— Но он — самый богатый человек Галактики!
— Совершенно верно.
— И ты ему приглянулась?
— Приглянулась — не то слово, — ответила Мать Земля. — Он так хотел меня, что купил.
— Я бы с удовольствием об этом послушал, — признал преподобный Билли Карма.
— Я тоже, — присоединился к нему Макс.
ИГРУШКА ТРИЛЛИАРДЕРА
Знаете (начала Мать Земля), лет двадцать пять, может, тридцать тому назад, я была очень красивой женщиной. Я понимаю, сейчас в это трудно поверить, но рано или поздно гравитация разбирается с каждым из нас. Но в том далеком прошлом я потрясала воображение. Выглядела, как Золушка, только была блондинкой (или, скажем так, блондинкой была чаще, чем брюнеткой или рыженькой).
Большинство людей, когда слышат о Моисее Якове Занзабеле, первом и единственном триллиардере галактики, не могут поверить, что можно быть таким богатым. Как раз с этим у меня проблем не возникало. Зато я не представляла себе, что могут быть такие уроды.
Я работала в «Вавилонской Башне», первоклассном борделе на Зеленом Сыре, луне Пирелли VII, когда впервые увидела его. Я знала, кто он, такие люди обычно широко известны.
Короче, он вошел в «Башню», оставив телохранителей у двери, несколько минут определялся с выбором и указал на меня.
Мало того, что он был на удивление уродлив, от него еще жутко воняло. И когда он объявил, что хочет провести ночь со мной, я отказалась. Его мои слова только позабавили, поскольку он не привык, чтобы люди ему в чем-то отказывали. Он подошел, вытащил бумажник, сунул мне в руку толстую пачку банкнот.
— Миллион кредиток за одну ночь. — Он улыбнулся, и я заметила, что ему давно уже следует обратиться к дантисту.
— Не пойдет.
— Но ты здесь работаешь! — настаивал он. — Ты не имеешь права отказать клиенту, который платит.
— Я только что отказала.
— Но закон запрещает рекламировать услугу, а потом не предоставлять ее.
— Хорошо, — кивнула я. — Считай, что я уволилась.
— Одну минуту! — воскликнул он. — Раньше мне никто ни в чем не отказывал.
— Все когда-то случается впервые.
— Ты и представить себе не можешь, как это возбуждает, — признал он. — Новые ощущения, это так приятно.
— Я не пытаюсь тебя возбудить, — ответила я. — Наоборот.
— У тебя не получилось. Что надо сделать, чтобы заставить тебя передумать?
— Ни слова, ни дела не помогут, — заверила я его.
— Я бы не поднялся так высоко, если бы смирялся с тем, что мне говорят нет. — Он двинулся к двери. — Я вернусь.
И, понятное дело, он вернулся следующим вечером. Сразу направился ко мне.
— Пошли.
— Куда? — спросила я.
— У меня дворцы по всей галактике. Я только что построил еще один на Нью-Фиджи. Думаю, полетим туда.
— Я никуда не полечу.
— Наоборот, полетишь. Спроси у правительства.
— А при чем здесь правительство?
— Оно объявило тебя живым памятником в обмен на десятимиллионное пожертвование, — ответил Занзабель. — А поскольку оно контролирует продажу всех памятников, то тебя продали еще за сорок миллионов. — Он улыбнулся. — Ты — моя собственность.
Я попросила моего адвоката разобраться с этим, и выяснилось, что все — правда. Я полагала, что это безумие — тратить пятьдесят миллионов на женщину, любую женщину, но он объяснил, что зарабатывает такую сумму каждые десять секунд, поэтому ни о каком безумии речи быть не могло.
В итоге я полетела с ним на Нью-Фиджи, и он показал мне мою комнату, где могли разместиться два поля для смертобола и ипподром. В ванной хватало места для небольшого озера, а водопад там просто был. Занзабель остался на пороге и сказал мне, что придет через час.
Я едва успела осмотреть мои новые апартаменты, как он появился с бутылкой сигнианского коньяка. Пахло от него так же отвратительно, как и прежде, поэтому я предложила сначала выпить. Он наполнил бокалы и осушил свой, пожирая меня глазами. Я сделала только один маленький глоток, а он уже успел ополовинить второй бокал.