С горя они долго дули чай и разговаривали. Нина, получив в подарок подружек, как умела их ублажала, чтобы не думали сразу уезжать. Она оказалась и не Ниной вовсе, а Соней из богатой еврейской семьи в Киеве и ехала в гости к родственникам, когда её заприметил Махно и увёз в Гуляйполе. Здесь же её крестили на Нину, а затем неделю всем селом гуляли свадьбу.

Судя по её разговорам, Махно был ей люб и отвечал взаимностью, что немного успокаивало сестёр, так как батька оказался не так уж и страшен, несмотря на то, что был грозен и беспощаден со своими врагами. День склонялся к вечеру, когда вдалеке раздалась пулемётная очередь и Вера, думая только о Семёне, подумала, что его расстреляли.

Но оказалось, что думало она так напрасно: Нестор Махно и Семён были не где-нибудь, а в механических мастерских. Когда его привезли в холодные мастерские, Семён думал, что его будут пытать, но Махно предложил ему отремонтировать пулемет на тачанке, так как тот не единожды заедал и портил патроны.

Услышав это, Семён разжег горн для согрева, а сам, сняв пулемёт «Максим», разобрал его и принялся внимательно рассматривать все детали. Как оказалось в спусковом механизме одну деталь недокалили, и она стёрлась, так что пришлось использовать горн по назначению: вначале выковать такую же деталь, обработать напильником, отпустить, а потом снова закалить.

Махно, прищурившись, с интересом наблюдал за работой и, даже, не утерпев, работал подмастерьем, раздувая меха, пока Семён, вытерев готовую деталь ладонью, не поставил её на место и собрал пулемёт.

— Испытывать будем? — спросил Махно, улыбаясь.

— В работе уверен, — сообщил Семён, но Щусь, презрительно щерясь, легко поднял пулемёт и потащил во двор.

— Я сам, и точка, — сказал Махно, отодвигая матроса и ложась прямо на снег. Нажав на гашетку, он выпустил длинную очередь, так напугавшую Веру, и радостно сказал Семёну:

— Пока живи!

Прибыв в офис Совета Наций, Мурик застал в кабинете Гильберта Ламбре, который радостно его встретил:

— Что, мсье Михаил, дело можно закрывать?

— Ты случайно не сказал об этом Броннеру? — спросил Мурик и по лицу Ламбре понял, что его помощник поделился своим мнением с начальником бюро.

Положив перстень Натали Орли в стол, Мурик отправился к начальнику. Без стука зайдя в кабинет, Мурик увидел, что Броннер стоит у окна и смотрит на волны плескающегося океана, который начинался в сотне метров от здания.

— Ты думаешь, что ничего не закончилось? — не оборачиваясь, спросил Бронер.

— Да, — ответил Мурик, совсем не удивляясь прозорливости начальника: было бы удивительно, если бы он сказал обратное. С Броннером они начинали двадцать лет назад, только сопливый мальчик вырос до начальника, а Мурик всего лишь до старшего коронера.

— Чем тебе помочь? — спросил Броннер, поворачиваясь и снимая тёмные очки: его глаза лет десять назад пострадали от вспышки магния и теперь он вынужден носить тёмные очки.

— Ничем, — ответил Мурик.

— Держи меня в курсе, — сказал Броннер.

— Лучше меня это делает Ламбре, — ухмыльнулся Мурик, а Броннер улыбнулся и сказал:

— Когда-то я был таким, как он.

Мурик вернулся в кабинет, собираясь забрать перстень, и спустится на три этажа вниз, в лабораторию, чтобы отдать перстень на экспертизу и узнать, чем привлекает похитителей этот кусочек железа.

Мурик открыл стол, но перстня в нем не оказалось. Мурик вытащил ящик и высыпал содержимое на стол, перебирая ненужные ключи, отвёртки, скопившиеся бумаги, но перстня не нашёл. Вытащив все ящики, он осмотрел внутренности стола, но и там его не обнаружил.

Вызвав по капу Гильберта Ламбре, Мурик неспокойно ожидал помощника, предполагая, что тот, по дурости, забрал перстень, чтобы похвастаться перед работниками других бюро. Когда Ламбре вошёл в кабинет, Мурик недовольно пробурчал:

— Хватит бахвалиться перед другими. Давай сюда перстень.

— Какой перстень? — не понял Ламбре.

— Который ты взял у меня в столе, — объяснил Мурик помощнику.

— Я не брал вашего перстня, — улыбнулся Ламбре, а Мурик подумал, что лучше бы он заплакал. Мурик вызвал Броннера. Когда тот зашёл и окинул взглядом своих подчинённых, то только спросил:

— Что случилось?

— Пропал перстень. Когда я уходил, в кабинете оставался Ламбре, — сказал Мурик, глядя на своего помощника.

— К сотрудникам, похищающим улики, можно применить пытки, — сказал Броннер, сняв очки и сверкая глазами на Ламбре, — Мурик, готовьте клещи и расплавленный свинец.

— Слушаюсь, господин начальник, — сказал Мурик, вытаскивая из стола плоскогубцы и хищно щёлкая ими перед носом Ламбре.

— Пытки запрещены конвенцией, — отступая в угол, шептал побледневший Ламбре.