— Нет никакого смысла играть в эти игры, — сказала она жестче, чем прежде. Лео показалось, что она сильно огорчилась, и он удивился, почему ему стало не по себе. — Я не знаю, почему мы постоянно пытаемся наладить отношения. В нашей ситуации уже ничего не изменить.

— Действительно, уже ничего не изменить, — согласился он, понимая, что у него и у нее совершенно разное представление об их отношениях. Но сейчас не время анализировать различные точки зрения. И не время уступать эмоциям.

Лео не понимал, что с ним происходит. Основная проблема заключалась в том, что Бетани отказывалась исполнять свои обязанности. Он не знал, почему стремится удовлетворить ее просьбы и беспокоится по поводу того, хорошо ли к ней относился. Не имеет значения, как он к ней относился. Сейчас она должна занять свое законное место рядом с мужем. Лео не из тех, кто дважды наступает на одни и те же грабли. Ошибок прошлого он не повторит.

Ничто не помешает ему заставить Бетани жить по его правилам или, по крайней мере, объяснить ей, чего именно он от нее хочет.

Рассердившись на себя и свою неспособность сказать о том, что должен, Лео поднялся и направился к двери.

— Куда ты идешь? — спросила Бетани. Лео не стал заострять внимание на неуверенности в ее тоне, которая ему почему-то понравилась.

Почему только он должен терзаться сомнениями по поводу нерешенных, мучительных, непредсказуемых и невысказанных проблем, которые возникли в их отношениях и которые отравляют каждое мгновение их существования? Что его терзало — воспоминания, влечение? Возможно, именно поэтому он не прекращал затянувшуюся между ними войну. Возможно, именно поэтому он продолжает потакать Бетани.

Он обернулся, стоя у двери, и посмотрел на Бетани. Она была так простодушно красива, его неверная жена. Солнечный свет освещал ее лицо, подчеркивал красоту ее ясных глаз и золотил темные кудри. Лео так и не научился контролировать свое желание к ней, которое сокрушало его и от которого он не мог избавиться.

Бетани прикусила нижнюю губу, и Лео показалось, будто она вонзила белые зубки в его тело. Ни одна женщина не пробуждала в нем такого страстного вожделения. Да, он примет участие в том, что она задумала, — поиграет в ее игру, — но обязательно ее выиграет.

Тогда, возможно, они смогут обменяться мнениями и сделать выводы, которые, как ему казалось, нисколько не понравятся Бетани.

Лео приказал себе успокоиться и заставил себя посмотреть на Бетани мягко и вежливо. Как будто ему в голову прямо сейчас не приходят мысли о том, чтобы овладеть ею на столе, на полу, у окна в лучах солнечного света…

Но сейчас не время для мечтаний.

— Я прикажу своему камердинеру подготовить мне соответствующий наряд, гармонирующий с босыми ногами, — произнес он, растягивая слова.

Он пристально смотрел на нее до тех пор, пока не порозовела ее шея, а затем улыбнулся, так как точно знал, что сейчас ощущает Бетани.

«Мы вылезаем из коробки и сметаем границы», — напомнила себе Бетани, направляясь в спальню Лео.

Ему всегда не нравилось, когда Бетани входила в его спальню, если только она не была обнаженной. От его двоюродного брата Винченцио она выслушала немало проповедей на тему правильного поведения жены такого важного человека, как князь Ди Марко. Но Бетани было наплевать на любые нравоучения.

Отмахнувшись от воспоминаний о прошлом, она заставила себя войти на «половину» князя.

Княжеские комнаты были под стать их благородному обитателю — представителю древнего рода. Спальня была оформлена в темно-красных тонах, а в центре стояла огромная кровать с балдахином, похожая на алтарь.

У Бетани пересохло в горле. Она вдруг стала теребить руки, словно некая девственница, которую должны принести в жертву.

Старинные ковры под ее ногами были потрясающе красивыми. Все вокруг говорило о многовековом богатстве и древних традициях. На мгновение ей захотелось, чтобы Лео стал обыкновенным мужчиной — таким, каким она его считала, когда впервые встретилась с ним на Гавайях. Но даже думая об этом, она понимала, что такое невозможно.

Он называл себя неполноценным без истории своей семьи, и, по правде говоря, Бетани не могла представить Лео без его родовитых предков. Каким бы впечатляющим и вычурным ни было его жилище, она не могла отрицать, что Лео в нем самое место. Он был истинным воплощением аристократизма.

Лео вдруг вошел в спальню, и Бетани замерла.

У нее перехватило дыхание и задрожали колени. Он был одет в таком непривычном стиле, что Бетани и предположить не могла, что у него имеется такая одежда. Она думала, что ее требование пойти на прогулку босиком озадачит Лео и заставит стать ближе к простым смертным.