Шрифт:
Вообще вся наша жизнь подчинена одному символу, как-то так сузился круг внимания, так мало что стало нужно...
И утром, и днем, и ночью думы об одном: как Таня? что с Таней?
Да, болезнь освобождает от многих забот и многим вещам дает их действительную цену.
6 апреля 83. Омск-Москва, рейс 228
Лечу домой. Танюша остается в институте еще на месяц, в лучшем случае недели на три.
Как повезло, что у меня были свободные дни и смог к ней выбраться. Все эти дни были вместе, бродили по Измайловскому парку, где находится этот самый ЦНИИГ. А в пятницу ее отпустили до вечера воскресенья, и мы жили у Инки Михайловой. Это были счастливейшие дни. Вместе посмотрели два спектакля: «Жизель» во Дворце съездов (Большого театра) и «Последний пылко влюбленный» в ЦТСА, спектакль Бурдонского, с которым в этот раз мы поближе познакомились. Интересно в нем не только то, что он внук И.В. Сталина, человек непростой, наверное, — но удивительно тактичный, мягкий, с насыщенной духовной жизнью, живущий театром и мало что получающий от этой бескорыстной любви. Его родословная, кажется, сыграла с ним злую шутку, и, наверное, драматизма в его судьбе больше, чем чего-либо другого. Наверное, он неплохой режиссер. Но, глядя на спектакль с известными актерами, другие мысли бередили. Господи, как много в нашем деле определяет «знак». По актерской линии настолько все приблизительно, настолько «вообще». Мы не можем себе позволить существовать на сцене с такойтемпературой, с таким актерскимвнутренним покоем. Мы боремся за право внимания, мы живем на пределе каждый раз, каждый спектакль.Ладно — я, но любаяТанина работа — это на 10 голов выше этого столичного успеха. Как мало понимает публика! Ни черта не понимает! Им играют «общим ходом» — они смотрят «общим ходом»!
С Сашей Б. много об этом говорили. Его это мучает, он это видит и чувствует как профессионал, но сделать что-либо, по его словам, уже невозможно, люди «сыты и спокойны».
Нет, нет, нет — в искусстве не может быть признания, понимания и оценки в объективном плане, редкие исключения только подтверждают правило. Сам себе судья — только так. Все эти внешние признаки успеха — деньги, престиж и т. д. — чаще всего чистая случайность, или, что еще хуже, игра холодного рассудка и положения вещей, не имеющего никакогоотношения к искусству.
«Неси свой крест и веруй» — раз выбрал этотпуть поиска истины, этот, и никакой другой, раз в этом твой каждодневный смысл, — ведь должен же он быть — каждодневный смысл, — и не жди ничего в оплату душевной боли. Как только начинаешь ждать «платы», да еще достойной, ты, сам того не ведая, уподобляешься большинствуи перестаешь быть художником. Ведь художники — это всегда и везде меньшинство,— это единицы, во всяком случае, это путьиз толпы в собственное сосредоточение.
«Сирано де Бержерак» в театре Станиславского с Шакуровым, режиссер Морозов. Богатое впечатление. Шакуров — грандиозен и необычен, убери его из спектакля, и все лопнет, как пузырь.
Без даты
Утром прилетел в Москву. Неожиданно пришла идея поучиться, на старости лет. Сижу на улице Щусева, напротив ГИТИСа (заочного отделения), жду консультации, которая имеет быть в 15.00, курс набирает М.М. Буткевич, я его, конечно, не знаю.
Как-то все шуточно делалось, а вот теперь сижу здесь и захотелось...Не поступить будет уже обидно, а еще вчера было все равно.
Опять мы с Танюшей врозь. Она полетит в Ростов 9-го, а я отсюда — пока не знаю, когда.
Гастроли в Ростове неожиданно короткие, открываемся 12-го и работаем до конца месяца.
4.06.1983
Михаил Михайлович (Буткевич Михаил Михайлович (1926-1995) — режиссер, педагог. Автор театрального бестселлера «К игровому театру», изданного уже после его смерти) по первому впечатлению приятнейший человек, встретил меня доброй седой улыбкой. Говорили минут 20-30, сказал, что очень хочет, чтобы я поступил. В сложностях со временем теперь заключается все. Если не повезет и экзамены растянут, то из Ростова вырваться будет почти невозможно.
Целый день бродил по Москве. Странное, странное чувство, мне теперь все труднее и труднее оставаться одному, без Тани.
Пишу в электричке, едем с Колей на дачу к Саше Бурдонскому (Бурдонский Александр Васильевич — режиссер ЦАТСА.)
5.06.83.
Сегодня льет дождь, просто ливень. Уже 12 дня, и не могу выйти из дома. От Саши вернулись вечером.
Подходим к даче, в открытое окно веранды вижу седую старушечью головку, просто одуванчик, входим, здороваемся с Сашиной мамой, Галиной Александровной, она приглашает на веранду, знакомит с одуванчиком...
— Мария Осиповна... — Целую руку и сразу даже не понимаю, только через минуту-две доходит: это — Кнебель! Малюсенькая, кажется, прилипшая к стулу, нога на ногу... В тяжелой вязаной кофте, вельветовых брючках. Четкий, с горбинкой носа, профиль и удивительно острый, прямой взгляд. (Кнебель Мария Осиповна — великий педагог, режиссер. Человек- легенда в театральном мире.)
Пришел Саша, он был по соседству у сестры Нади, принес рассаду.
Пьем на веранде чай. Жаль, что не могу вспомнить дословно весь разговор, а приблизительно писать не хочется. Потрясает в ее возрасте четкость, ясность и краткость. Бесконечная доброжелательность и в то же время категоричность Мэтра. Мелькание великих имен в ее воспоминаниях естественно и просто, как о ком-то только что сидевшем за нашим столом. «Владимир Иванович», «Алексей Дмитриевич» и т. д. С радостью называет меня внуком, имея в виду, что я ученик ее ученика. Говорю: «М.О., вы даже не догадываетесь, как много у вас «внуков». Глаза радостно светятся. Так и хочется написать — «молодо светятся».
Любопытная история о Карагодском и Товстоногове (в больнице). Саша говорит: «Хейфец собирается ставить «На дне» в Малом». Характерное покашливание — и четко, но без всякой злости: «Ну и дурак!»
Расспрашивает о нашем театре. Очень поддержала мою идею учиться заочно. С любовью, иначе не скажешь, говорила о своем ученике Буткевиче. «Прекрасный педагог, человек. Вам очень повезло». — «Да не повезло еще, — говорю, — только хочу, чтобы повезло».
Потом Саша читал чешскую пьесу «Поздняя малина», которую ему предложили ставить в Малом. Пьеса чудесная, тонкая, грустная, с хорошим юмором. На стариков. Долго говорили, прикидывали распределение.