Шрифт:
Домой вернулся совсем разбитым. Настроение скверное. Совсем скверное. Болят все мышцы. Тупость. Почти отчаяние.
22 июня 1988 г.
Вылетели из Шереметьева часов в 9 утра, вчера то есть. На этот раз без пересадок и посадок. Прямой аэрофлотовский рейс. С курицей. Долетели без происшествий. Уже в самолете кто-то из итальянцев подарил журнал «Раnorаmа» с большой статьей о нашем театре и анонсом о предстоящих гастролях.
В Милане за день до нашего приезда был ливень и ураган. Мы приехали в дождь. Аэропорт, все процедуры таможни и т. д. Потом на автобусе в город. Дождь. Зелень. Красивые дома, или виллы, не знаю. Несколько свалок автомобильных... тоже красивых. Расселились в гостинице «Ritter» на улице Гарибальди, в пяти минутах хода от Piccolo Studio Theatro, в котором и будем работать.
Отдохнуть не пришлось, спустились сразу же в холл на организационное совещание. Принесли огромныебукеты лилий от Стреллера и Ноймана (продюсер). А.А. зачитал письмо Стреллера (он в Париже пока).
День был воскресный, город вымерший, тихий. Дождь. Правда, не сильный. Немного прошлись. Буквально 30-40 минут, и пришли в театр на репетицию.
Занимались в основном 2-м актом, текстом, вернее, сверениемрусского с итальянским.
Вечером, часов в 8, всей труппой побрели по улицам. Вместе с А.А. Прошли мимо старого здания Piccolo. Ахали в галерее «Виттория»... Вышли на площадь Миланского собора... Нет... нет, сначала к Ла Скала... к памятнику Леонардо... Вечерело... Дождя уже не было... Тепло... Состояние какое-то невероятное. Как-то трудно верится — и в вечер этот, и в Милан... Вот мы идем, вот — Ла Скала, вот — Соборная площадь... Медленно темнеет. Собор дрожит, кажется, движется; толпы туристов, и миланцев, наверное... толпа веселая, праздничная, разная... Парень работает в окружении вольных зрителей... танцует, жонглирует под магнитофон. На мотоцикле делает трюки, фокусы, и все делает классно... Сидим на ступеньках долго-долго. Темнеет. Реклама скачет... Медленно бредем домой, в гостиницу. Стада машин на улочках, даже странно, как они вмещаются сюда.
Сколько программ ТВ, еще не выяснили, пока 14 установили. Устал я очень. Все-таки бессонная ночь перед полетом. Быстро уснул.
Завтрак сильно отличается от венского. Для нас похуже... Булочки, маслице, джем, кофе...
Сбор был в 10.30. Тут началась вся история с И.Т. Она вчера потерялась, не знаю, что там было, в общем, звонили уже из консульства... А.А. убит и взбешен. Поехал в консульство... Ну, а перед этим, конечно, каких только мыслей не было... Кошмар! Как говорит пастор Мандерс: «Вот они, плоды!» Вся труппа, конечно, тоже издергалась, переволновались... Потом еще «получили».
Тяжело с неуправляемыми людьми иметь дело. Упаси Бог. Неуправляемые в том смысле, что сами собой... Распи... ство! И тупость, невоспитанность. Да-да, элементарная невоспитанность. Мы все думаем, что невоспитанность — это когда ложку держать не умеют. Нет. Это когда себя ощущают пупом.
Так день скомкан. Пообедали, и в 4 (в 16.00) — опять собрались в репзале. Теперь, наверное, до глубокой ночи.
Здание Театра Студио, наверное, самое лучшее (на мой взгляд) из всех, что я видел. Сцена и зал в совершенном согласовании. Удивительно! Удивительно. Репзалы, гримерки, все, все — невероятной чистоты, продуманности, красоты... Все, от дверной ручки и туалета до свето- и радиоаппаратуры!
Сейчас — 8 вечера. Работается 2-й акт. Все бы ничего, если бы не некоторые истерики. Что сделаешь?
4 июля 1988 г., Милан
Сегодня сыграли первый спектакль. В Милане. Как всегда, была напряженка перед... Вчерашний день (5-е) работали на износ, с 11 до 17 без перерыва, нет... все уже перепуталось... это — сегодня так, а вчера... много времени потратили на ввод девочки, итальянки. Малышка, 12 лет, поразительно. В общем так: утром встали в 7, позавтракали и пошли по городу. Мы с Витасом набрели на мемориальное миланское кладбище... Жалко, нет хорошего аппарата, это надо снимать.
Репетировали с 10.30, проблемы все те же, те же и те же... Вводим девочку, но... дело не в ней как раз. С ней все более чем в порядке. Потом перерыв два часа, пообедали и опять походили. (Художественная академия, улочка художников и т. д.). В 4 начали опять и вернулись домой после часа ночи. А.А. нервничал. Хотел закрутить ночную репетицию, но с капиталистами это дело трудно дается, у них профсоюз. Все выключают и уходят. Пришлось сдаться.
Усталость дикая. Сегодня уже с 10 утра в театре. Тренинг. Репетиция 3-го акта и 1-го, и — кусками — 2-го. Перерыва не было. Отпустил в 5, а в 7.30 — сбор. (Начало в 8.30.)
Собрались в 7.30. Тренинг. Потом А.А. пришел. Сначала в одном репзале сидели, потом перешли в Брехтовский.
Кресло Стреллера. Черная куртка А.А.
Репзалы!.. Оснащение. Чистота (пол), дизайн. Ваби-саби.
Состояние перед спектаклем.
Зал полон. Публика. Играем без перевода. У некоторых на коленях книжка Пиранделло. Читают.
1-й акт... начался... первые ощущения... Пустота... Полусон... В сцене — легко. Глаза. Контакт ощущается не в оценках (привычных), нечто другое. После каждого акта — аплодисменты большие.
Спектакль по нарастающей. Понимание вырастает по ходу. Да... как иностранное кино (постепенно начинаешь понимать).
Финал! Долгий, бурный!
Брави! Брави! Брави! А.А. — весь в черном (костюм авантюриста) (после 1-го акта — «наверное, не доживу до конца»).
Прием после спектакля. Шампанское. Стол (в Вене шикарнее, но мило и нежно). Миланцы аплодировали стоя, такого не бывает...
Слова самые, самые! Букеты госпожам актрисам (всем) от Стреллера. Уже много прессы. До нашего приезда было две статьи, а теперь газетах в шести уже есть материал о театре, о Васильеве (до спектакля!).