Шрифт:
– Марга, с тобой все в порядке? Голос какой-то напряженный…
– Со мной все в порядке. Я просто сейчас стою на стремянке, и поливаю чертов фикус. Совсем сник после твоих кармических случаев.
– Ты помнишь, у меня сегодня отгул?
– Гуляй! Заслужила!
– Вот спасибо, владычица морская!
– Вот пожалуйста!
Не прерывая разговор, я влезла в козлиное пальто.
Сосредоточенно накрутила на горло длинный красный шарф.
Раньше его носила Марга, и он ей был очень к лицу. Искала сегодня перчатки и нашла шарф. Повинуясь внутреннему порыву, надела. Айседора Дункан, блин!
Аромат выцветших духов бередил воспоминания. Интересно, помнит ли Марга? Никогда не спрашивала о той ночи накануне ее двадцатилетия. А она никогда не поднимала тему, ставшую для нас обеих запретной.
– Кассандра! И все-таки… Ты куда?
– У меня свидание.
В трубке — грохот. Марга упала на фикус.
Все равно он был не жилец.
«Петроградская». Следующая станция «Черная речка».
Осторожно, двери закрываются.
Толпа сжала и пронесла на эскалатор.
Бизнес-центр я нашла после получаса блужданий. В голову не пришло, что уродливое заводское здание грязно-белого цвета и есть тот самый бизнес-центр, рекламируемый на городских билбордах.
Здесь финансовый кризис только начал сказываться — пока что съезжали маленькие фирмочки. В холле громоздились коробки. Пахло кислой капустой и разогретыми сосисками.
Неужели дела у Марычева настолько плохи, что он вынужден арендовать офис в этой дыре?
Я нашла нужный кабинет и постучала.
– Войдите!
Я сделала шаг и застыла, не веря своим глазам.
– Ба! Вот это встреча, - издевательски обрадовалась Лялька и крутанулась на узком офисном стульчике.
Тонкий пиджачок выгодно подчеркивал все Лялькины впуклости и выпуклости.
— Блудная мама пришла навестить юную красавицу-дочь. Как трогательно! Что стоишь? Проходи, раз пришла.
Удалось собраться с мыслями и сделать шаг в приемную, прикрыв за собой дверь. Сложно, оказывается, встретиться лицом к лицу с родным по крови человеком, который тебя ненавидит. Искренне и люто.
– Вообще-то я к Марычеву.
– Вам назначено? — Лялька усмехнулась и демонстративно пролистнула секретарский ежедневник.
– Нет.
– Тогда можно и не ждать — не примет.
– Меня примет, - я демонстративно сняла пальто.
– Узнаю шарфик, - Лялька приподняла карандашом кончик шарфа. — Милая вещичка. Донашиваешь за своей ненаглядной воспитанницей?
– Донашиваю. Вещи у Марги — хорошего качества, - в тон ответила я. — Элитный секонд-хенд.
– Вторичность — признак твоей натуры. Вечно ты объедки подбираешь.
Черт, как сердце болит. Шило в самом центре. Медленно вокруг оси. Не лопнуло бы сердечко-то… Рано ему еще.
– И как с ней работается? — не унималась дочь. — Ты теперь, говорят, великая пророчица. Людям помогаешь. Толпами к тебе, говорят, ходят.
Интересно, кто это ей «говорят»?
– Помогаю.
– И кто ходит? Разведенные жены и неверные мужья?
– Они и ходят. Разведенные жены и неверные мужья.
Лялька скривилась:
– Добро бы, олигархи или политики! Хоть какой-то смысл.
— Позвони Марычеву, примет ли он меня.
– Как вас представить Сергею Леонидовичу? Пророчица? Или незваная пьянчужка?
– До сих пор не можешь меня простить?
– Не могу. И не хочу!.. А Сергея Леонидовича нет, он на обеде. Так что еще, как минимум, полчаса, нам придется развлекать друг друга.
– Может, кофе нальешь?
– Не маленькая. Сама приготовишь.
Я насыпала две ложки кофе в щербатую чашку (сервиз для гостей красовался на отдельной полке), добавила воды из кулера.
– Ты — будешь? — спросила для проформы.
– Из твоих рук? Да я с тобой в одном поле срать не сяду.
– Грубость тебя портит. Может, поговорим как цивилизованные люди?
– Цивилизованные? Тут кто-то говорит о цивилизованных отношениях? — Ранние сумерки пробежали по ее лицу.
– Что ж, давай поговорим. Знаешь, я еще могу понять, когда женщина сутками не просыхает и верит, что ее пророчества могут изменить мир. Я могу понять, когда она без боя отдает мужа подруге и на несколько лет забывает, что у нее есть родная дочь. Пусть и с натяжкой, я могу понять, когда она в дом приводит подзаборную шлюху, и не замечает, что шлюха спит с ее мужем, моим отцом. И не только спит, но и приворовывает вещи. Я могу понять, когда женщина, разрушившая жизнь моей семьи, не приходит на похороны моего отца.