— Бедная перепелочка, ты хотела жить, а тебя убили. Я никогда не стану охотником.

Ваня принес птичку в ладонях.

— Папа, поедем домой! — В глазах мальчика стояли слезы.

— Так ведь охотиться мы приехали?! Над нами дома будут смеяться, скажут: вы не охотники, а тюхи-матюхи. Распустили нюни над птицами!

Ваня больше не выказывал жалость. Он молча приносил перепелок и запихивал их в мешок.

Дома, когда высыпали на кухне дичь, мать пришла в восторг от удачной охоты. Принялась ощипывать перепелок. А когда приготовила жаркое, Ваня отказался от еды. Заложив руки в карманы латаных штанов, пошел на другую улицу, к Мите.

Зимой отца перевели работать в Дивное. В старой, потерявшей теперь свой уют хате остались двое учеников: Надя и Ваня. Надо было закончить учебный год.

Учиться Ваня начал с шести лет. Приедет, бывало, отец домой и после вечери садится что-то писать. Сосредоточенный, он и не слышит робкого дыхания Вани. Мальчик становится на цыпочки и заглядывает через плечо. Шмыгнув носом, малыш выдавал свое присутствие. Отец переставал писать и ласково обращался к нему:

— Чего тебе?

— Пап, я тоже хочу писать.

— Будешь, сын, писать, будешь.

Темные брови шестилетнего малыша сходились у переносицы, лицо приобретало сосредоточенное выражение.

— Пиду в школу. — Смотрел на улыбавшегося отца и более настойчиво подтверждал — Первого сентября пиду.

И пошел. Вместе с Надей. Проснулся рано-рано. Умылся, попросил у мамы чистую сорочку, а штаны были одни. Пришли они в школу к звонку. У дверей цепочкой выстроились первоклашки. Надя шепнула:

— Иди сам просись у учительницы, чтоб приняла тебя.

Раньше каждое утро Ваня встречал у дома и провожал долгим взглядом молодую учительницу, направлявшуюся в школу. Когда солнышко было вровень с крышей хаты Усковых, она проходила мимо. Ваня разогнался было к ней — спрошусь, она разрешит, а потом остановился: ну а вдруг не пустит, вдруг выгонит? Он тихонько пристроился к шеренге ребят и вошел в класс последним. Как и все, сел за парту. Учительница стала вызывать первоклассников по фамилии.

— Мальчик, а ты чей? — спросила Галина Афанасьевна.

— Вы ж ходите мимо нашей хаты каждое утро. Не узнаете меня, что ли? Усков я. Ваня Усков.

В классе засмеялись.

Ваня зарделся весь, понурился.

— Ну что ж, я запишу тебя, Ваня Усков. — Учительница строго посмотрела на ребят, и они притихли.

Вечером сияющий Ваня подбежал к отцу и похвастался:

— Ага, меня учительница записала в школу. И завтра пиду, и все время теперь буду ходить.

— Ты ж внимательно слушай учительницу, а то, знаешь, какие у нее слова хитрые, — Кондрат Калистратович подморгнул Анне Ивановне, — кто ее не слушает, они в одно ухо влетают, а в другое вылетают.

Ваня согласно кивнул и попросил:

— Папа, надо ж мне книжки, тетрадь.

На другой день Кондрат Калистратович принес букварь, тетради, чернильницу, ручку.

Так Ваня начал ходить в школу.

Матери было любопытно, как там учится ее сын — мал ведь для школы? Подкараулив однажды учительницу, она спросила:

— Будьте добреньки, скажите, как там учится наш Ваня?

— Ничего, — улыбнулась учительница. — Пусть ходит.

Брат Федя был шофером. Это все одно, что профессор, — говорили тогда в селе.

Ваня часто приставал к Федору, чтобы тот посадил его в автомобиль. Выедут, бывало, в степь, а Ваня просит брата, чтобы научил водить машину. Сперва Федор объяснял, как держать руль, как делать повороты, как и когда нажимать на тормоза, а потом разрешил Ване сесть за руль. Ваня схватил баранку так крепко, будто ее кто у него отнимал, и повел, повел машину по проселочной дороге. Проехал, может, метров двадцать, может, меньше, и устал так, будто воз дров перенес на себе.

Передал руль брату, а в глазах такая радость!

Шли дни, месяцы.

Как-то из школы пришел Ваня с пионерским галстуком на шее.

— Посмотрите, я уже пионер! — заявил с порога.

Тося собиралась в школу. Ей досадно стало, что она еще не пионерка, она и выпалила:

— Ага, теперь тебя отправят колоски собирать. Все пионеры собирают. И железо… И сусликов выливать.

— Подумаешь, напутала! Пионер никогда не должен бояться трудностей. Он всем ребятам пример!