Аливера смотрела на неё исподлобья.

— Мне обязательно нужно было остаться в столице! Я знала, на что шла. Я не раскаиваюсь. Хотите наказать меня, так накажите. Убивать будете? Пожалуйста. — Аливера дёрнула застёжку платья — отлетела верхняя пуговица.

Орлана мученически поморщилась и еле поборола в себе желание отвернуться.

— Убивать вас… Убью, если понадобится. Спасибо за разрешение, леди. Но я пришла не затем, чтобы выслушивать истерики. Я хочу услышать ваш рассказ. Обо всём, разумеется. В мелких деталях.

И разговор прервался. Аливера, некрасиво хмурясь, глядела в стол. В коридорах на высоких нотах гудел ветер, и единственным, кто подпевал ему, была странная девочка в соседней комнате. Тихонько, в полголоса она снова завела бессмысленный речитатив.

— Я должна была остаться здесь, потому что Илика так захотела, — выдавила из себя Аливера и отвернулась в угол, из которого дуло.

Орлана молчала и чувствовала, как её губы кривятся в улыбке.

— Не буду врать, сначала я хотела уйти. Что мне тут делать, в вашей столице? Пришла, чтобы забрать Илику. Даже когда меня призвали в Совет, я всё равно собиралась уйти. Ну что, искать меня что ли станут? Да кому я сдалась!

Девочка, услышав своё имя, немедленно затихла. Понимала ли она слова? Орлана медленно кивнула, постукивая пальцами левой руки по краю стола. Правая лежала неподвижно, то и дело притягивая взгляд Аливеры.

— Что с ней? — поинтересовалась Орлана, поджимая губы.

— Не ваше это дело… — без злости, только с усталой тоской откликнулась целительница.

Её платье с оторванной пуговицей топорщилось на груди, неровно лежало на плечах. Сколько Орлана помнила Аливеру — та одевалась необычно, если не сказать дико. То ли она шила эти платья сама, то ли портной решил подшутить.

Белый шёлк в канте из рыжего бархата и подол, уходящий к полу русалочьим хвостом — так она не раз являлась в замок, вызывая мысленное содрогание не только у Орланы. Сейчас она увидела, что белый шёлк пожелтел, а бархат стал похож на шкурку дохлой лисицы.

— Пока вы в моём Совете, вы вся — моё дело, — чётко произнесла Орлана. — Рассказывайте.

Та сердито сощурилась.

— Никто толком не знает, что с ней такое. Но когда я попыталась увести её отсюда, с ней случился настоящий припадок. Крик стоял на всю округу, кусалась, брыкалась, расцарапала мне руки. Пришлось остаться. Ребёнок привык жить в этом доме.

— Мне это ясно, — отрезала Орлана, предрекая ненужный приступ её красноречия. Слушать и дальше о несчастной сумасшедшей девочке было выше её сил. — Вы терпели все тяготы работы в Совете ради того, чтобы остаться в Альмарейне. Что случилось дальше?

Аливера бросила на неё колючий взгляд.

— Дальше я поняла, что я-то потерплю, а вот меня там терпеть никто не намерен.

— Под «никто» подразумеваюсь я, ведь так?

Аливера промолчала, скребя ногтем лакированный стол. По блестящей поверхности шли белые изломы.

— Я поняла, что никому я там не нравлюсь, — с нажимом повторила целительница.

От тяжелых вздохов платье топорщилось ещё сильнее, и Орлана устала отводить взгляд. Она всё же привыкла смотреть на собеседника. Чтобы в случае чего было проще убить.

— Понимаю. — Взглядом Орлана потребовала продолжения.

— И я… — Аливера запрокинула голову, будто так ей было легче дышать, и сделалась похожая на крупную птицу с белыми перьями в рыжих подпалинах. — Я знала, что нужно что-то сделать. Чтобы у вас появились проблемы посерьёзнее меня. Чтобы меня, наконец, оставили в покое со своими требованиями: платья, этикет, политика, как же вести себя на приёмах!

Пальцы Орланы замерли над столом, так и не выбив дробь в последний раз. Отпустить взгляд Аливеры сейчас казалось равносильным тому, чтобы повернуться спиной к наёмному убийце. И сделать вид, что ничего не происходит.

— И тогда вы решились?

— Я решила вызвать её! — рыкнула она зло, глядя на Орлану, как будто та прижигала её раскалённым железом. Швырнула в лицо последнее признание. Губы кривились от отчаянного желания то ли расхохотаться, то ли зарыдать.

— Любопытно, вы хотя бы подумали, какие последствия всё это может иметь? — Собственный голос, ледяной, как вода в Сантарине, Орлана не узнала.

— Это было сложно. Очень сложно, — произнесла Аливера, как будто не слыша её. — Мне пришлось долго готовиться. За три месяца я измоталась так, что не смогла бы и царапину затянуть. Хотите убивать меня — убивайте. Я не раскаюсь.

Орлана смотрела на неё в упор, пытаясь собрать рассыпающиеся мысли. Отчаянно хотелось стащить с больной руки тесную перчатку и сунуть ладонь в холодную воду. Казалось, что от этого станет легче, хотя вряд ли.

— То есть вы потратили столько сил, призвали Руану в мир живых, только чтобы жить в столице? Простите, но я не поверю, что это всё. Я не гнала вас из столицы. Живите. Я гнала вас всего лишь из Совета.