Неприметный молча впустил их в скверно обставленную квартиру, кивнул на старенький холодильник и молча же удалился.

Щукин подошел к окну, выходящему во двор, и стал наблюдать за тем, как неприметный человек вышел из подъезда и быстро, не оглядываясь, проследовал к «Ниве». Сел в нее и, выехав со двора, скрылся в неизвестном направлении.

— Есть хочешь? — отойдя от окна, спросил Николай Лилю.

Та не ответила.

Щукин, как только вошел в эту квартиру, посадил ее на диван в одной из смежных комнат, где Лиля и сидела до сих пор — держась неестественно прямо и глядя в одну точку на пыльном стекле окна.

— Будешь есть? — громче спросил Щукин.

Лиля вздрогнула и очень медленно перевела на него мутный взгляд.

— Да, — сказала она.

— Ну, так иди и приготовь, — распорядился Щукин, опускаясь в кресло. — Тот хмырь явно хотел сказать, что в холодильнике для нас приготовлено… Сможешь?

— Н-нет…

— Ты что? — удивился Николай. — Готовить не умеешь? Ну, колбасу порезать?

Лиля ничего не ответила.

«Точно, — подумал Щукин, — этот Ляжечка впендюрил ей дрянь какую-то, из-за чего она такой тормозной стала. А я-то поначалу подумал, что она просто очень испугана…»

— Колбасу-то можешь порезать? — опять спросил он ее.

Лиля снова посмотрела на него — растерянно и боязливо, как ребенок, которому приказали собрать из деталей старого пылесоса по меньшей мере аналог третьего «Пентиума», — и ничего не ответила.

Щукин вздохнул и поднялся на ноги.

— Ну вот, — проворчал он, — я тебя от отморозков каких-то спасал, а ты… Все самому нужно делать…

Он отправился на кухню, но в середине тесной прихожей был перехвачен пронзительным телефонным звонком. Сомнений — брать или не брать трубку — у Николая не было. Он сразу понял, что этот звонок адресовался ему.

— Алло? — проговорил Щукин, сняв трубку.

— Здорово! — прозвучал бодрый и веселый голос, в котором Николай без труда узнал голос Ляжечки. — Как дела?

— Нормально, — ответил Щукин, — пока жив. Что в принципе удивительно.

— А что случилось? — встревожился Ляжечка.

— Не телефонный разговор. Ты сейчас где находишься?

— Подъезжаю к городу, — ответил Ляжечка, — часа через два буду у тебя.

— Вот тогда и поговорим, — сказал Щукин. — Извини, жрать хочу — сил нет.

И положил трубку.

Через два часа Ляжечка уже звонил в дверь квартиры, где отдыхал после тяжелой ночи Щукин.

Ляжечка явился веселый и сияющий, как собственная гладкая лысина, словно это он, а не Щукин всего несколько часов назад с боем прорвался через поставленные невесть кем препоны и въехал в город. Ляжечка принес с собой пиво и всем своим видом изъявлял желание сбегать за водкой.

Впрочем, Толик немедленно посерьезнел, когда Николай рассказал ему о нападении на машину — огромном бревне, брошенном через дорогу, выстрелах в темноте и бешеной гонке по ужасной трассе.

— Этого я и боялся, — заявил Ляжечка, — именно поэтому мне и нужен был такой человек, как ты. Такой…

— Стебанутый, — мрачно подсказал Щукин.

— Решительный, — строго поправил Ляжечка, — и смелый. Который бы соображал быстро и не боялся ни хрена. Сам бы я не смог так…

— Понятно, — хмыкнул Щукин, — вот меня и подписал на это дело… Я-то думал, ты засветиться боишься, а ты за шкуру свою опасался. Меня же чуть не грохнули ночью! Весь в грязи извалялся под пулями. Да и борода эта гребаная…

Николай ожесточенно поскреб бороду, которую смастерил из жалких остатков Ляжечкиной шевелюры.

— Да ты не думай! — воскликнул Ляжечка, будто испугался, что Щукин собирается отказаться от дальнейшего сотрудничества. — Дальше не так будет. Это ведь кто был… Либо псы, которых папик этой сучки нанял, либо просто уроды, которые прослышали о нашем деле и решили, так сказать, бизнес перехватить… И те и другие — явно отморозки полнейшие. А как ты знаешь, отморозки долго не живут. До счастливой старости, во всяком случае, не доживают… Их же почему отморозками называют — потому что у них мозгов нет. Только «стволы» и мясо накачанное. А у меня… У нас с тобой мозги есть. И связи есть… У меня. Вот поэтому они и останутся с носом, а мы с бабками…

Щукин пожал плечами.

— Не знаю, — сказал он, — может быть, они с носом и останутся, а вот я — без головы рискую оказаться.

Ляжечка округлил глаза и открыл рот.

— Ты что? — с придыханием выговорил он. — Испугался, что ли? Вот уж никогда не мог предположить, что такой железный пацан, как ты…

— А ты думал, — криво усмехнулся Щукин, — я обещал девчонку сопровождать. А под пули лезть не подписывался. Понял расклад?

Ляжечка ничего не ответил, лихорадочно соображая.